Sayonara piano sonata~Russian Volume 4 - Chapter 4

Две мелодии; два голоса

Это был пятый раз, когда я видел эту машину.

Повернув, я встал в месте, откуда я мог видеть парковку у моего дома. Один взгляд, и я в тот же миг понял, что тут происходит – ведь это уже в пятый раз. Солнце уже садилось из-за короткого зимнего дня. Черный капот иномарки слабо мерцал, отражая лучи от освещения крыльца. Также были слышны грохочущие звуки оркестра.

Не было смысла убегать (ведь это мой дом). Я вздохнул и открыл входную дверь.

– Поэтому я прошу тебя попробовать хотя бы раз! Это определенно будет интересным! Если ты собираешься играть этот фрагмент согласно оригиналу, то должен придерживаться оригинала и в остальных местах, не так ли?

– Не глупи! Замещающая мелодия была написана главным образом из-за того, что солист не мог взять высокие ноты, так как это его первое исполнение!

– Но ведь в опубликованных нотах это тоже есть! Ну же, попробуй! Ты ведь не знаешь, а вдруг подойдет!

– Ты хочешь, чтобы я сорвал концерт или чего-то в этом духе? И ты просишь меня найти второй баритон лишь для этой части? Что за чушь!

– А как насчет того, чтобы самому спеть?

– Завязывай со своими шутками!

Тэцуро и Эбисава Чисато, разделенные столиком с несколькими листами на нем, были вовлечены в жаркий спор, когда я зашел в гостиную. Гремящая Девятая симфония Бетховена играла на фоне, но два мужика спорили голосами, по громкости сравнимыми с оркестром. С одной стороны был известный дирижер в разглаженном костюме и белыми волосами, с другой – индустриальный пройдоха, хотя его поношенная спортивка делала его похожим на бомжа. Если кто-нибудь увидел бы сцену, где они, упершись лбами, спорят на повышенных тонах, то я сомневаюсь, что он бы согласился с тем фактом, что они бывшие одноклассники.

Изначально я планировал прокрасться незамеченным на кухню, но они меня окликнули.

– Так ты вернулся, Нао. Послушай меня, Эбичири настоящий дикарь!

– О, точно, помоги мне вдолбить в него хоть каплю чувственности. Хикава в самом деле придумал все эти сумасшедшие предложения по аранжировке.

Постойте, почему вы, двое, перекидываете на меня проблемы? Я уже истощен как физически, так и духовно. Сэмпай вчера объявилась с нежданным решением принять участие в живом концерте. А из-за прослушивания наша репетиция длилась непрерывно.

Плюс ко всему, я не могу пригласить Мафую в Сочельник.

Пока я был погружен в собственные мысли, Тэцуро схватил меня за плечи и принудил сесть за стол. Передо мной оказались ноты симфонии №9.

– Эм… и что же тут происходит?

– Эбичири решил в точности исполнить оригинальную запись Бетховена во время исполнения Девятой Бетховена в конце года. Поэтому он собирается удалить исправления, внесенные Вагнером и Вейнгартнером!

– О…

Ну и пусть.

– Это просто невероятно! Он даже собирается вернуть фрагмент с трубами, сгрызенный червями в последней части! Му-ху-ху-ху, я теперь горю от нетерпения. Я определенно создам замечательную статью, где размажу это выступление.

Так как в рукописных нотах Бетховена имелись различные неувязки, следующее поколение музыкантов создали всевозможные аранжировки Девятой. То есть, Девятая, которую мы слушаем, (независимо от того, хорошая она или плохая), отличается от первоисточника. Так Эбичири собирается вернуть её в прежнее состояние?

– Там предполагается наличие двух мелодий в речитативе баритона. И поэтому я попросил его превратить их в дуэт, как это размечено в нотах. Но Эбичири отверг мое предложение.

– Ну разумеется. Никакого дуэта там не предполагалось.

– Да кого это волнует, просто попробуй! Послушай это, Нао. Эбичири, ты пой за второй голос.

Тэцуро остановил проигрывание диска и включил заново. Раздался голос Эбичири, дающего указания оркестру. Наверняка запись была сделана во время репетиции. Последняя часть Девятой симфонии началась немного погодя. Диссонанс струнных и остального оркестра столкнулся друг с другом и достиг в результате своей кульминации. Двое мужчин среднего возраста возле меня начали петь: «О Freunde!», – моя голова разболелась от их дуэта. Какого черта они творят? Несмотря на их возраст…

– Это определенно станет посмешищем, – огрызнулся Эбичири, прекратив петь, и выключил проигрыватель.

– Почему? Наши голоса оказались совместимы, нет? О, знаю, я выйду на сцену как второй баритон. Я обойдусь тебе гораздо дешевле в плане гонорара – я имею в виду, я ведь тоже состоял в хоре. Как тебе мое пение, Нао?

– Я хочу домой…

Я был на пределе. Я не стал частью их мира, поэтому мне остается лишь ломать комедию вместе с этими почти старперами.

– Домой куда? Ты говоришь о доме Мисако?

– Это станет для меня серьезной проблемой, если ты спрашиваешь это всерьез… – куда угодно, но как можно дальше отсюда! Полагаю, я мог бы сбежать домой к Мисако.

– Но Мисако будет в Гонконге до самого конца месяца, так что её нет дома. Её компания планирует расшириться в Китае.

– Откуда тебе об этом известно?

Тэцуро сказал, что Мисако обойдется с ним очень сурово, если они встретятся после развода. Было несколько случаев, когда она отказывалась с ним говорить.

¬– А-ха-ха, это потому что она до сих пор действительно любит меня. Каждый раз на мои редкие звонки она отвечает что-то вроде: «Я буду занята с такого-то по такое-то из-за такого-то дела, так что тебе запрещены звонки на мой номер!» Её слова могут быть грубыми, но она проинформирует меня о своем графике. Что за бесчестная женщина! Разве не мило?

– Тогда не стоит разводиться первым делом! Пора уже вам двоим посмотреть в лицо реальности!

– Я бы не поступил в Музыкальный колледж, если бы делал так, как ты говоришь.

– Не равняй меня с собой, Хикава. Я поступил в колледж, поставив цель стать профессиональным музыкантом.

– Хватит стоить из себя крутого, Эбичири. Ты тоже уже развелся, так что мы должны быть братьями-товарищами, не так ли? Ах да, мы ведь приятели! Давай вместе петь песни, полные счастья и удовольствия!

Тэцуро впал в безумие и начал петь «Оду к радости», так что я запустил него подушкой, чтобы заткнуть. Когда я, прихватив свой бас, готов был выйти из гостиной…

– Кхе-кхе.

Эбичири прочистил горло за моей спиной. У меня было плохое предчувствие по этому поводу.

– Вообще-то я пришел сюда потому, что хотел кое о чем спросить.

Я положил ладонь на ручку, изо всех сил стараясь удержать чувство отстраненности, что растекалось по всему моему телу. Ясно, я предполагал, что такое произойдет. Это всегда случалось именно таким образом.

Оставив бас-гитару возле дивана, я еще раз сел.

– Эм-м. Что вы хотите знать?

Я знал, что это будет связано с Мафую еще до его вопроса. Эбичири сложил пальцы в замок и положил на него подбородок. Он колебался какое-то время, потом произнес:

– Мои гастроли с концертом Девятой Бетховена продлятся до 23-го. После этого я собираюсь взять перерыв.

– Хорошо.

– Поэтому, ну… – к моему удивлению, Эбичири отвел взгляд в сторону. Перед тем, как он продолжил пауза тянулась довольно долго. – Я заодно собирался отпраздновать Рождество вместе со своей семьей.

Я знал, что моя спина мокрая от пота, и я имел ясное представление о том, почему Эбичири появился у меня дома. Мне всерьез хотелось сбежать.

– Меньше всего я ожидал, что она ответит отказом, когда я вчера сказал об этом. Похоже, Мафую будет занята 24-го.

Хватит пожирать меня взглядом. Это действительно неприятно, вы знаете?

– И тогда… м-м-м… я спросил её, чем она будет занята, но она отказалась отвечать.

– Я знаю ответ. Это ведь отель свиданий, расположенный за торговым центром рядом с автобусной остановкой? Должен быть он. Это единственный отель в окрестностях, где цена достигает восьми тысяч йен за ночь.

– Просто заткнись, Тэцуро…

У меня не осталось никаких сил как-нибудь ему возразить.

– Ты сейчас сказал «отель для свиданий»?! Эбичири вскочил в ярости, но сил, чтобы его успокоить, у меня не осталось.

Восемь тысяч йен все равно оказались ненужными.

Я припомнил, что случилось во время обеденного перерыва в тот день. Кагуразака-сэмпай внезапно вломилась в комнату, где мы с Мафую были единственными людьми. Затем она объявила о грядущем живом выступлении.

Первой пришла в себя Мафую.

– …Прослушивание?

– Ага. В действительности это коммерческая деятельность, и я успела нас пропихнуть в самый последний момент. Я уже отправила им кассеты. Наше прослушивание состоится в начале следующего месяца. Вживую.

Сэмпай кругами мерила комнату; Чиаки, следуя за сэмпай, скрестила руки и выглядела отстраненной; Мафую прислонилась к аудиосистеме; я же положил руки на усилитель, ища опоры. Я уже не в первый раз убеждаюсь в этом, но сэмпай действительно быстро реагирует. Она, должно быть, услышала о рождественской вечеринке «Снежная лавина» тогда же, когда и я – в прошлую субботу от Томо.

– Я уже удостоверилась в том, что мои сотоварищи будут свободны в канун Рождества. Я верю, что каждый будет сражаться бок о бок заодно со мной, верно?

Сэмпай изучила наши лица еще раз, озвучив вопрос с яркой улыбкой на лице.

Мафую нерешительно взглянула на меня. Наш Сочельник развалился просто так, плавая между нами. Что я должен сделать?

Мафую вдруг отвела взгляд в сторону.

– Ты уже выбрала произведения, которые мы исполним на прослушивании?

Я ощутил что, словно спасительный трос рвется, когда Мафую задала вопрос. Наше свидание в канун Рождества… нет, даже если это не было определено, но…

– … Тебя это устраивает? – спросила Чиаки, высунув голову из-за плеча сэмпай.

Я не имел понятия, обращалась ли она ко мне или к Мафую; я не знал, что она собирается прояснить.

Но Мафую слабо кивнула в ответ. Затем она направилась к гитарный усилителям и взяла одну отксерокопированную листовку мероприятия.

– Танцевальная вечеринка? Это значит, мы будем исполнять песни разных жанров?

– Что ж, вечеринка будет в клубе, так что танцевальный жанр будет наиболее популярен у целевой аудитории, особенно если принять во внимание их возраст. Однако будет скучно, если мы подготовим только диско. У меня есть несколько задумок.

Сэмпай вытащила несколько минидисков из гитарного кейса и сложила их на усилителе. Затем она также выудила несколько стопок нот.

– Прослушивание будет длиться двадцать минут. Я собираюсь выделить половину времени на пассакалию, чтобы до чертиков удивить жюри.

– Я соглашусь, что мы должны воспользоваться всеми возможными методами, доступными нам. Не имею ничего против беспрерывного двадцатиминутного выступления, если ты этого хочешь, – Чиаки присоединилась к разговору со стороны рядом с усилителями.

– У нас преимущество в двух вокалистах, так что я собираюсь показать им наше мастерство в оставшейся половине прослушивания.

– Я хочу использовать синтезатор, если возможно. Выступление прежде не были так превосходны, как во время школьного фестиваля.

– Я согласна с этим, но я думаю мы столкнемся с несколькими проблемами. Мне придется придумать что-нибудь.

– Верно, если мы синхронизируемся с гитарой…

Я мог лишь стоять и смотреть на трех девчонок, обменивающихся своими взглядами со всей серьезностью, пока сам оставался приросшим к полу. До тех пор, пока сэмпай не ущипнула меня за щеку, и тело само оттаяло.

– …Нао? Ты тут, Нао?

Я пришел в чувство, когда моему лицу досталась череда пощечин. Физиономия Тэцуро оказалась прямо передо мной, поэтому я на рефлексах отскочил, из-за чего едва не упал навзничь. Эбичири раздраженно смотрел на меня с дивана. Черт, как надолго долго я отключился?

– Чего это ты выпал из реальности? Ты должен хотя бы декабря дождаться, прежде чем грезить о страстной ночи Рождества.

– Э-это не то!

Я заметил, что Эбичири смотрит на меня с действительно ужасающим выражением лица. Я тут же проглотил слова.

– Эм, ну, в любом случае, это не то, что ты себе навыдумывал.

– Что ты этим хочешь сказать? Ты опять собираешься провести ночь вне дома вместе с Мафую?

– Это верно, Нао. Это обойдется тебе лишь в четыре тысячи восемьсот йен, если ты арендуешь номер на пару часов. Нет необходимости проводить там всю ночь.

– Тэцуро!..

– Заткни пасть, Хикава!

– Отели свиданий всегда испытывают наплыв посетителей в Сочельник, ты знаешь? Я даю тебе совет, потому что как родитель я беспокоюсь о тебе.

Мне не нужны советы такого рода от родителя!

– Как бы то ни было! – я пинком отстранил Тэцуро и повернулся к Эбичири. Я повысил голос. – Не только я и Мафую. Мы участвуем в живом концерте 24-го.

– Живом концерте?..

Цвет лица Эбичири сменился как минимум семь раз – от пунцово-красного до мертвенно-бледного. Потом он испустил глубокий вздох и откинулся на спинку дивана.

– Опять группа, ха… Но речь идет о возобновлении её концертов в следующем году, – очевидное неудовольствие появилось в его голосе.

– Она практикуется и на фортепиано тоже, не так ли?

– Конечно. Но, говоря начистоту, я все еще против её участия в деятельности группы.

– Почему…же?

– По словам Мацумуры, количество времени, которое Мафую тратит на репетиции с фортепиано, гораздо больше, чем два года назад. Мало того, она также занимается с гитарой. Ты представляешь, какая это нагрузка, не так ли?

Я рефлекторно сжал кулаки. Она действительно увеличила время практических занятий? Судя по значительному количеству часов, что тратят на упражнения пианисты ежедневно, она должна репетировать как минимум шесть часов, приходя домой каждый день. И учитывая тот факт, что наша групповая практика заканчивается в шесть вечера, это значит, что она сидит за клавишами до полуночи. И она действительно репетирует еще больше этого? Когда же она спит?

– Мафую всё делает по своей воле, и это касается группы тоже. Но знаешь, это плохая тенденция, принуждать себя работать на износ, не уделяя внимания своему телу.

Я мог лишь кивнуть в ответ на это.

– Тогда, как бы это сказать? Девочка остается в группе из-за того, что хочет быть с тобой, не так ли? Если ты скажешь ей, что это не так уж обязательно…

– Пожалуйста, прекратите ваши шутки.

Мой голос словно давил тупой стороной клинка или чего-то вроде; Эбичири был вынужден проглотить слова. Я знаю, что это эгоистично говорить такое, но это мои истинные чувства.

– Мафую… она… она не по этой причине присоединилась к группе. Всё потому, что она гитарист Feketerigó. Потому, что она наслаждается, создавая музыку вместе с сэмпай, Чиаки и… мной. Вот причина, по которой она остается в группе.

Мои слова проникли в сердце гораздо глубже, чем прежние слова Эбичири. Он опустил глаза и вздохнул.

– … Вот как? Я приношу извинения.

Я потряс головой. Эбичири говорил правильные вещи. Я представил, будто запинываю себя до смерти. Настолько мне было стыдно.

Мафую выбрала группу вместо меня. Но я очень хорошо понимал, насколько неправильны такие мысли.

– Я оставлю Мафую в твоих руках. Будь добр, сообщи, если что-нибудь случится, – сказал Эбичири неожиданно спокойным голосом. Затем встал.

– Простите, что помешал.

Тэцуро помахал рукой, оставшись в лежачем положении на диване; я не стал вставать. Я услышал лишь звук открывшейся и захлопнувшейся двери, а также выхлопы иномарки, пропавшие со временем в ночи. Для чего именно этот человек приходил сюда? Всерьез, что ли, решил прокатиться, чтобы обсудить этот вопрос?

– Ты неслабо понравился этому типу, Нао. Вот причина его частых визитов.

– Э? Э-э? Э-э-э?

Эбичири? Я не помню, что сделал нечто такое, чтобы он записал меня в книгу «хороших».

– Более того, я его единственный друг в Японии. Ему, наверное, действительно одиноко.

– Теперь его жизнь одиночки…

Тэцуро его единственный друг? Наверное, было бы лучше тогда совсем не иметь.

– … В таком случае, когда Мафую придет поприветствовать своего нового свекра?

– Ты бубнишь не переставая! Черт подери!

– Ведь ты назвал Мафую просто по имени несколько раз, но Эбичири спокойно это воспринял. Раз её отец уже тебя принял, это лишь вопрос времени.

– Э? Ни за что!

Но с другой стороны, это может оказаться правдой! Ха! Что мне делать? Бесится ли Эбичири от этого?..

– Побыстрее уже обручись с ней. До смерти хочется увидеть Эбисаву Мафую в кимоно.

– Сам с собой обручись!

Я никак не ожидал, что Тэцуро начнет актерствовать, под фоновую музыку Бетховена изображая сцену помолвки. Моя мигрень разыгралась вновь, поэтому я убежал в свою комнату, обхватив голову.