OreGairu 9 (рус) Глава 10

Глава 10: То, что освещает каждая свеча в их руках.

Вот и пришло в этом году Рождество. Вернее, Сочельник, но совместный праздник под управлением учсоветов Собу и Кайхин Сого должен был состояться именно сегодня.

Позавчера в школах был сокращённый день и церемония окончания года, и нам даровали каникулы, государственные праздники и больше рабочего времени. Прогресс не стоял на месте.

А благодаря тому, что начаться праздник должен был во второй половине дня, утром тоже можно было поработать. По приказу Ишшики мы пекли торты и печенье. Вчера мы устроили тестовый прогон по этому делу, и я чувствовал, что каждая клетка моего тела источает тот или иной сладостный аромат.

Но аромат тела не равняется аромату атмосферы; по деловому настроению кухни культурно-спортивного центра это было ещё как видно.

И человеком, взошедшим на пост хозяина этой кухни, была стоящая у плиты Юкиношьта.

– Хикигая-кун.

Назвав моё имя, Юкиношьта, однако, ничего больше не сказала. Скорее всего, просит она передать ей свежий крем, что в руках моих устроился. Блин, говори ты нормально… С этой мыслью я сунул ей в руку чашку.

– Вот.

– Спасибо.

Юкиношьта покрыла кремом свежевзбитое тесто и окликнула суетящуюся сбоку Юигахаму:

– Юигахама-сан. Упаковки для печенья готовы?

– Угу, только что-о-о. Помочь с тортиками? – спросила Юигахама, вставая на ноги и встряхивая онемевшими, видимо, руками. Даже не отрываясь от работы, Юкиношьта мигом ответила:

– Не нужно. Ничего не трогай, ясно? Ничего.

– А можно было добрее?!

– Лучше сходи в школу и принеси улёгшееся тесто из холодильника, хорошо? – столь же быстро успокоила рыдающую Юигахаму Юкиношьта.

– Оке!.. Стоп, оно может спать?

– Это такое выражение. Оно должно быть в холодильнике, так ты принесёшь?

Юкиношьта была так занята, что пойти с ней просто не могла. Жалко-жалко Гахаму-сан. Нет, она правда была занята, тем более что духовка звякнула и позвала её браться за дело.

Юигахама, бормоча «Оно правда спи-и-ит?», пошла к двери.

Но та со скрипом приоткрылась ещё до того, как она до неё дошла.

В просвете между створкой и стеной появилось лицо Тоцуки.

– Опа. В чём дело, Сай-чан?

– Ну, когда я спросил учсовет, куда мне пойти, они сказали, что сюда. Подумывал я просто помочь. А? – повернулся он куда-то назад, и из-за его спины вылезло лицо Комачи, замахавшей мне руками. Я советовал ей зайти расслабиться, и она, похоже, вняла. Тут из-за их спин послышался какой-то странный кашель «гефун-гефун-окопо-о-он», но притворимся, что я его не слышал.

– Братик, можно я тоже помогу? – спросила Комачи, вместе с Тоцукой входя в кухню.

– О, Тоцука-кун, Комачи-сан. Добрый день, – поприветствовала их Юкиношьта, и они, улыбнувшись, повторили за ней последние два слова.

– Они сказали, что помогут, – сказал я, и Юигахама, хлопнув в ладони, повернулась к Тоцуке.

– О, Сай-чан, в школу со мной сходишь? Оно спит, так что одна я его могу не донести.

– Угу, хорошо… Что спит?

Озадаченный непонятным объяснением Юигахамы, Тоцука вслед за ней покинул кухню. Они точно смогут принести тесто?.. Это их первое совместное задание, так что я волнуюсь.

– Что же, я могу тогда попросить Комачи-сан помочь мне? Что у тебя лучше получается, печенье или торты?

– Я могу и то, и то!

Юкиношьта даже помочь ей с выпечкой просила по-своему.

– Ясно, это хорошо. Тогда испеки, пожалуйста, имбирных пряников. Рецепт там есть.

– Хорошо-о-о! Я пеку с Юкино-сан сладости, просто счастье, какой прогресс!

Что за прогресс, алё? Вымыв руки, Комачи присоединилась к Юкиношьте на поле кухонной сечи теста.

Кивая и наблюдая за дружеской болтовнёй наших мастериц, я услышал кашель «гефун-гефун-морсва» с совсем близкого расстояния. Это кашель вообще?

Ну, раз он так близко, проигнорить его уже не удастся, а?.. Я опустил плечи и повернулся в сторону источника кашля. Прямо за мной стоял Займокуза.

– Гефун-гефун.

– Займокуза, попёрли коробки с печеньем.

– А-ага… Не потрудишься ль объяснить, зачем меня сюда призвали?

– Мне пофиг. А, и тот набор захвати, ладно?

– У-угу.

Как-то совсем уж для себя без жалоб Займокуза смиренно поднял коробку, и какое-то время мы работали вместе.

× × ×

И затем завеса с совместного Рождественского праздника спала.

Выглянув с края сцены, я увидел, что зрителей было прилично так. В зале сидели не только Комачи с Тоцукой, но и Займокуза. Я заметил ещё и Кавасаки, Хаяму и всю его компанию. Первая была здесь явно ради своей сестры. Остальных наверняка позвали Ишшики и Юигахама.

Сейчас зрителей ублажала программа Кайхин Сого.

В её расписании остались первоначальные band из учеников их школы и classic concert с заказанными музыкантами, правда, по сравнению с ожиданиями, уровень был намного ниже, ну да пипл хавал.

Выжали они из себя дивную смесь современной и классической музыки со всеми их различиями. Провожали их шквалом аплодисментов.

И настало время нашей программы.

На сей раз моей работой была суперподмена – не то чтобы дельная позиция, но занятия особо не находилось, и я просто шатался по закулисью.

Если компании во главе с Ишшики попадались какие-то проколы, она уверенно бралась их разрешать.

Я, страдая фигнёй, пребывал за кулисами, и покой мой прервал очень глубокий вздох. Повернув голову в его сторону, я увидел взволнованную Ишшики, выглядывающую на публику.

– Как они там? – окликнул я её, и Ишшики, повернувшись ко мне, испустила вздох облегчения.

– А, семпай. Бли-и-ин, всё песец плохо!

– Сценарий хороший, на прослушивании запинки были, только пока всё решали. Чё ты так переживаешь?

Услышав мои слова, Ишшики горделиво выпятила грудь и приняла хвастливый вид.

– Ну так, сценарий наша секретáря писала. Да и… вы многому меня научили, семпаи… А, точно, мне ж к остальным надо-о-о, – быстро, словно затем, чтобы скрыть смущение, выпалила Ишшики последние слова и стартанула, громко топая ногами по полу. У выхода она повернулась ко мне. – А, когда выкатить концовку, уточни у вице-президента. И за тортиками присмотри, хорошо?

– Так точно, президент, – коротко ответил я и провожал её взглядом, пока она не присоединилась к остальным членам учсовета.

× × ×

И занавес поднялся.

Огни в зале померкли, а над сценой так и не зажглись.

– Один доллар восемьдесят семь центов. Это всё… – послышался из темноты голос рассказчика. Затем сцену осветили, и на ней, причитая над мелкими монетками, возникла Руми в блондинистом парике. Рассказчик читал дальше: – Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра Рождество.

Я вспомнил это начало.

Среди всех книг, что Юкиношьта дала Ишшики, последняя выбрала «Дары Волхвов».

Мало в ней было не только текста, но и персонажей. К тому же, костяком истории было повествование, и груз актёров был поменьше обычного, так что разбивать их на группы выступающих и читающих нужно не было. Учитывая оставшееся на подготовку время, эта пьеса была лучшим выбором. Честно говоря, я сам такого не предложил бы, фига она даёт.

По сравнению с выступлением Кайхин Сого, наше окутывало сцену ясным, как день, ощущением самопала. Костюмы и реквизит подбирали крайне осторожно, и всё равно чувства, будто пришёл на школьный фестиваль, не возникало.

Руми на сцене распустила собранные блонды и встала перед зеркалом, но вскоре надела жакет, шляпку и выскочила за кулисы.

Свет снова померк, а когда зажегся заново, на сцене стояли декорации города перед Рождеством – крашеные картон и фанера, наклеенные на них бумажные плакаты, задники из кирпичей, напоминающие здания, и внесённая на сцену ёлка в центре этого всего. На фоне окружавших его задников дерево казалось неимоверно большим. После этого освещение сцены изменилось так, чтобы подсвечивать вывеску «M-me Sofronie. Всевозможные изделия из волос». На сцене вместе с Руми стоял ещё один человек, играющий хозяйку магазина.

Руми вошла внутрь и сглотнула. Затем, собрав всю свою храбрость, дрожащим голосом спросила:

– Не купите ли вы мои волосы?

Она произнесла эту фразу. Я знал, у неё есть все качества, чтобы стать идолом… Посмотреть бы пьесу до конца, но мне было нельзя.

Досмотрев эту сцену, я вышел из зала.

× × ×

Когда я вошёл в кухню, Юкиношьта сидя переводила дух, а Юигахама хрустела печеньем. Э-э-э, мы их, как бы, гостям подарить в конце должны были… Хотя, если это лишнее, то ладно.

– Молодцом. Торты все готовы? – спросил я, и Юкиношьта указала на плиту.

– Чудом успели… Что на сцене?

– Порядок. Скоро конец, так что пора выкатывать, – напомнил я и поднял последний торт. Юигахама прикончила своё печенье, захлопала в ладоши, чтобы стряхнуть с них крошку, и встала. За ней встала и Юкиношьта.

– А я так хотела пьесу посмотре-е-еть.

– Последнюю сцену увидишь, так что не жалуйся. Погнали.

С последним тортом в руках мы поднялись по лестнице и отнесли его к залу. Остальные торты уже стояли тут.

У двери стояло много дошколят с воспитателями. Вице-президент прижался к ней с ушами на интеркоме.

– Уже почти. Ваша очередь.

– Есть, – ответил я и передал торт Юигахаме, после чего мы с вице-президентом схватились за разные створки двери. Она должна открыться на определённой сцене в определённое время.

Я заглянул в щель между створками и увидел, что пьеса приближается к завершению.

– А теперь, пожалуй, самое время жарить котлеты, – произнёс свою реплику затянутый в постановку против воли младшеклассник, и на сцене начался Рождественский ужин. Но рассказчики друг за другом продолжали читать:

– Из всех дарителей эти двое были мудрейшими.

– Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им.

– Везде и всюду. Они и есть Волхвы.

– Поэтому мы дадим им. И всем вам. Символический подарок.

– Весёлого Рождества! – сложились вместе голоса всех рассказчиков, и на сцену снизошёл ангел.

– Весёлого Рождества-а-а! – с криком появилась из-за кулис младшая сестра Кавасаки, Кейка. На ней был костюм ангела, и при ней был торт. Зыркнув на зрителей, я нашёл подбадривающую её Кавасаки. Ты ей мама, блин?

Зрители встретили прелестного ангелочка бурными овациями.

Ни секунды не раздумывая, мы с вице-президентом мигом, чтобы не упустить момент, распахнули створки.

Как и Кейка, наряжённые ангелами детсадовцы устремились внутрь с тортами в руках. Детсадовцы – ангелы. Они поднесли торты зрителям постарше.

Морщины старцев при виде милых детсадовцев разгладились.

Но постановка ещё не закончилась.

– Весёлого Рождества.

На сцене Кейка, Руми и добровольно-принудительно вытащенные на сцену дети зажгли свечи. А затем ангелы-детсадовцы сослужили службу подавальщиков и зажгли свечи на тортах.

Свечи на сцене и в зале зажглись практически одновременно. Из искусственного освещения горела только рампа. Огоньки, следуя за ангелами, разлились по всему залу, и вскоре он был освещён мягким, тёплым светом.

Он объединял сцену и зрительный зал, и когда зрители с актёрами стали едины, по залу раскатился вздох изумления. Исходил он и от нашей тройки у двери.

– Ладно, сойдёт… – пробормотала Юкиношьта. Несмотря на такие слова, она тепло улыбалась. Да господи ты боже мой, сколько можно лгать?

Мы замутили свечи ради удовольствия зрителей. Одноразовое удовольствие только для этого момента. Именно потому, что повторно такой трюк не сработает, он и был так хорош – если не упустить момент.

Предложила идею Юкиношьта, согласие дала Ишшики.

И очень, однако, быстро. Destinyland из головы не выветрился? Ну да-а-а…

– Хэ-э-э, как круто, прямо fire! – улюлюкая, воскликнула Юигахама, и Юкиношьта спокойно поправила её:

– Это называется candlelight service.

– Точно с campfire не перепутала?

– Д-да это почти одно и то же, – негодующе ответила мне Юигахама. Я криво улыбнулся и актёров позвали на поклон.

Их представляли публике по очереди, и после этого они кланялись.

Стоило выйти играющей ангела Кейке, как Кавасаки защёлкала фотоаппаратом. Нет, ты правда ей мама?

Наконец вышла исполнительница главной роли, Руми. Шквал аплодисментов сбил её с толку, но, взявшись за руки с другими актёрами, она глубоко поклонилась.

С конца зала я, стоя в освещённом месте, смотрел на свечи публики. Минута славы Руми рикошетом отлетела в меня. Это блажь – лучшее, на что может надеяться продюсер, честно.

Я ни за что не забуду, слышишь? Сегодняшнюю сцену!

После этого в зале, обратившемся чем-то вроде Рождественской чайной церемонии, появились торты, имбирные пряники и чашки чая.

Кайхинсоговцы с собовцами, поедая торт, весело болтали.

Присоединились к празднику мы в роли обслуживающего стариков и детей персонала, сменив детсадовцев. Я зашёл в зал, проверить, нет ли пустых чашек или тарелок.

Оглядываясь, я встретился взглядом с кушающим торт Таманавой. Тот смахнул с лица чёлку и отвернулся. Рядом с ним сидела чокающаяся бумажными стаканчиками и громко смеющаяся компания Оримото.

У сцены сидели Хаяма и куча народу. Похоже, младшеклассники их заметили. Популярность не отпускала эту братию аж со времён летнего лагеря.

А в самой её середине, к моему удивлению, сидела Руми.

Я не знал, о чём говорят ни Руми, ни Хаяма, ни остальные.

Но улыбка этой девочки не пронзала мою грудь и слабо, но тепло светилась подобно тусклому огню свечи.

× × ×

Я иду по залитой сумрачным светом школе.

После совместного Рождественского праздника пришлось прибраться, и вот, стемнело.

Частью уборки стало захоронение инструментов и всякой фигни в кабинете учсовета, но с тех пор, как президентом стала Ишшики, он и так был под завязку забит её вещами, так что на том, куда всё сложить, мы и застряли.

Мишуру и украшения я попытался было выбросить, но Ишшики решила, что они ещё могут когда-нибудь пригодиться, и лишила меня сего удовольствия. Это называется «накопительство»… Раз поделать с ней ничего было нельзя, мы решили временно оставить вещи в клубе обслуживания, и дальше с ними разбирались Юкиношьта и Юигахама.

Потом меня позвали помочь навести в кабинете учсовета порядок и только сейчас отпустили.

Осталось лишь доложить ушедшей в клуб со словами «на этом всё» парочке, что просьбу мы исполнили.

Шли зимние каникулы, так что никого, кроме меня, в коридоре клубного здания не было. В пустынном проходе мои шаги звучали особенно громко.

Я дотронулся рукой до двери. В ту же секунду мои ноздри настиг слабый, но приятный аромат. В комнате было немного тепло.

– А, с возвращением.

– Спасибо за работу.

Юигахама сидела на своём стуле, а Юкиношьта только-только начинала разливать чай. Усевшись, я уставился на выставленный на стол чайный набор. Вот, откуда, видимо, запах и тепло взялись. Аж ностальгия охватила, месяц этого не видел.

Завершив разливать чай, Юкиношьта окликнула Юигахаму:

– Юигахама-сан, готово.

На столе стояли кружка с изображением впавшей в летаргический сон собаки и красивая чашка на блюдце. Хозяйки разобрали их.

На столешнице осталась ещё одна чашка с принтом «Панды Пан-сана».

Из неё, никем не взятой, поднимались клубы пара.

– Э, это что такое вообще?

Возможно, чай в ней был для меня, но до сего дня наливали его в бумажный стаканчик. В ответ на мой вопрос Юигахама и Юкиношьта наперебой заговорили:

– Это подарок на Рождество!

– Тратить стаканчики на одного человека – расточительство.

Такие разные причины… «Какая же верная?» – подумал я, глядя на Юигахаму, для которой объяснение явно было в радость.

– Мы её вместе купили! Я выбрала форму, а Юкинон – картинку!

Точно… Сам факт того, что на кружку для чая нанесён Пан-сан, уже многое говорит. И всё же, не понимаю я эту их идею про вечеринку с подарками, о которой я узнал последним. Или меня не пригласили?

– Ты вот говоришь «подарок», а я ничего не приготовил, – сказал я, в знак извинения перед этим односторонним обменом почёсывая скулу, но Юкиношьта поставила чашку на блюдце и спокойно пояснила:

– Не волнуйся, это просто замена бумажных стаканчиков.

Угу, так ты с темы стаканчиков и не думаешь слезать, да?.. Ну и ладно. Может, это и есть просто замена стаканчикам, но упрямиться и отказываться от неё я не буду.

– Спасибо. За чашку.

– Пожалуйста! – ответила хихиканьем на мою честную благодарность Юигахама. И раз уж я принялся за благодарности, стоило бы ещё за одну вещь.

– И… За просьбу тоже. А-а-а… Спасибос. Выручили. Если бы не вы, я бы так легко не справился.

Я быстро опустил голову и какое-то время оставался в поклоне.

Благодаря тому, что я попросил у девушек помощи, праздник, чьего конца – вернее, такого конца, который не закончился бы распределением вины, – я не видел, благополучно состоялся. Не знаю, есть ли в этом моя личная ответственность, но мне хотелось достойно их отблагодарить, вот я и кивнул.

– Но просьба ещё не исполнена, верно? – сказала Юкиношьта моей опущенной голове. В ответ этому расходящемуся с моими словами ответу я её поднял.

Юкиношьта водила пальцами по краю чашки и немного натянуто и удивлённо улыбалась.

– Я ведь сказала, что принимаю твою просьбу.

– Так с ней ведь уже должно быть покончено. Или ты в загадки решила поиграть? – спросил я, и она вдруг залилась смехом.

– Да, может, и так.

Её смех и дразнящий голос были совершенно невинными. Он был так не похож на её привычно собранный образ, что я почувствовал, будто узнал её с новой для себя стороны. Но ответа про загадки так и не понял.

Задумчиво наблюдая за нашим обменом репликами, Юигахама вдруг тихо произнесла «а». Затем, ни на что как будто не глядя, пробормотала.

– До меня… вроде допёрло… А Хикки, наверное, лучше и не понять.

– А?

– Так, короче!.. – энергично хлопнула она руками по столу и встала, едва мне стоило заикнуться об этом. – Что с нашим Рождеством делать будем? Ну, потом! А, или завтра! Это же всё равно будет Рождество! Давайте устроим вечеринку!

– Да ну нафиг…

Юигахама, словно не слушая меня, повернулась к Юкиношьте.

– Юкинон, у тебя есть… планы там?

Неуверенность в её голос наверняка привнесли те разговоры о Рождестве из нашего бесстрастного притворного периода. Юкиношьта мягко улыбнулась ей в ответ.

– Если мы что-то устроим, я освобожу график.

Лицо Юигахамы мгновенно просияло.   – Правда?! Супер! Значит, решено.

– А меня о планах ты спрашивать, значит, не собираешься?.. Или пытаешься намекнуть, что не приглашаешь меня?

– Так ты всё равно будешь не занят… А, насчёт вечеринки! Я хочу съесть торт Юкинон!

– Ты и так сегодня один попробовала… Да и ну его. Хватит с меня этих тортов пока…

Раз на лице Юкиношьты появилось столь пресыщенное выражение, значит, ей было ещё как запарно. Блин, а мне показалось, что тебе понравилось их печь…

Глядя на упёршуюся Юкиношьту, Юигахама простонала.

– Раз ты не хочешь… А, может, я сделаю? – спросила Юигахама, с видом «потрясная идея!» указывая на себя пальцем, но лицо Юкиношьты разом осунулось.

– Раз уж дело дошло до этого, мне придётся печь его самой, несмотря ни на что…

– А можно было добрее сказать?! А, может, вместе его испечём? – с улыбкой покосилась на неё Юигахама, и у той мигом спёрло дыхание. Затем Юкиношьта, словно сдаваясь, вздохнула и улыбнулась сама.

– Может. Такой вариант рано списывать со счетов.

Она пала… Увидев их обмен улыбками, я криво усмехнулся и отвернулся.

На глаза мне попалось ярко светящее сквозь окно заходящее солнце. Перед тем, как нырнуть в океан, вечернее солнце на краткий миг приоткрывало нам свою красоту и погружало комнату в свои лучи. Но всё же, скоро наступит ночь и похолодает.

Однако сегодня ещё было Рождество, и меня занимали пока что тёплые ночи.

Но всё же, если мне дадут желаемое, если мне вручат вожделенное.

То я наверняка перестану что-либо желать и вожделеть.

Ведь то, что тебе дают и вручают, – лишь подделки, которые однажды исчезнут.

У того, что ты желаешь, нет формы, до того, чего ты вожделел, нельзя дотронуться. Или же эти вещи настолько драгоценны, что в тот момент, когда ты их коснёшься, обратятся в ничто.

Смотрели мои глаза на этой сияющей сцене на окончание «истории».

Я многого о ней не знал.

Поэтому обязательно продолжу желать.

Примечания

Глава 9

На главную

Послесловие автора