Toaru Majutsu no Index ~ Russian:Volume10 Epilogue

Эпилог: Люди ожидающие развязки — Those Who Hold Out a Hand.

Часть 1

Солнце совсем зашло и ночное шествие было в полном разгаре.

Набежавшие охранники обнаружили раненых Камидзё и компанию, и отправили их в больницу. Не было бы ничего странного, если бы их отправили в больницу с зарешёченными окнами, но по какой-то причине их всё же отправили в больницу, в которой бывал Камидзё. Учитывая, что она была в другом школьном районе, возможно, не обошлось без давления начальства, но в данный момент Камидзё был не в состоянии об этом думать.

Получив сообщение, родители Камидзё, Тойя и Шиина похоже, сидели вдвоём в комнате для ожидания, пока их сыну не сделают операцию. Вероятнее всего, оба они устали, посещая матчи Дайхасейсай, поскольку, когда персонал больницы завершил обработку ран Камидзё, оба они заснули от усталости на диване, прижавшись друг к другу плечом к плечу. Камидзё сразу же попросил медсестру укрыть их одеялом.

— … Другими словами, Тоума ничего мне не сказал, и отправился участвовать в магической битве, в которой решалась судьба мира и Академгорода, и был так серьёзно ранен, что его снова отправили в больницу?

Индекс, уже переодевшаяся в своё монашеское платье, холодно смотрела на Камидзё. Камидзё, стоя на коленях на больничной койке, говорил:

— Индекс-химе, почему я, больной, должен стоять на коленях на больничной койке?

— Тоума, Тоума, можно, я тебя ударю?

ПРОСТИ!!! Камидзё немедленно согнулся, уткнув голову в мягкое одеяло, и извинился. Эта комбинация из сжатого кулака правой руки и привлекательно склонённой головы, выглядела действительно устрашающей.

Индекс с расстроенным видом подняла голову.

Камидзё, который почувствовал этот кризис, поднял голову и выдавил улыбку, пытаясь воздействовать на добрую сторону Индекс.

— Но… но ничего не поделаешь. Со Стейлом и Тсучимикадо всё в порядке. И, Индекс, разве не было уважительной причины, по которой ты не могла участвовать в этой битве?

— Ну а до того, Тоума?

Неужели я сам рою себе могилу? Камидзё снова согнулся, чтобы молить о прощении.

С по-настоящему расстроенным лицом Индекс сказала:

— Даже если вокруг меня наложено магическое поисковое заклинание, ты что, действительно думаешь, что я ничего не могла сделать? Я могла воспользоваться телефоном или чем-то таким, чтобы позвонить тебе и дать совет!!!

— Я не могу согласиться с тобой по этому поводу, Индекс! Ты ведь даже не знаешь, как зарядить бесплатный телефон, поэтому я не мог вообразить тебя пользующейся телефоном. К тому же, как только ты услышала бы, что в деле замешан маг, то даже не сказав мне ничего, ты бы сразу же «топ-топ-топ» ринулась в гущу всех этих событий!!!

— Топ-топ-топ?! Тоума, отчего мне кажется, будто твоё объяснение по-видимому предполагает, что я идиотка?!

— Тьфу, да ты даже не понимаешь, что это… ШУТКА! ШУТКА! ШУТКА!

Увидев Индекс, оскалившую зубы, Тоума Камидзё был настолько охвачен ужасом, что его кожу начало покалывать как иголками.

— Секундочку, Индекс! Разве ты не собиралась вырасти из этой детской привычки кусать окружающих, и стать взрослой женщиной?

Камидзё намеренно использовал слова «детский» и «взрослая женщина», чтобы потрясти Индекс. Услышав это, монашка Индекс, которая забиралась на койку, намереваясь укусить Камидзё в голову, внезапно остановилась.

— … Тоума, ты можешь понять, почему я так рассердилась?

— Э? Разве ты рассердилась не из-за того, что я бросил тебя одну на весь день…

— Итадакимас! Спасибо за гостеприимство!!!

Э? Не говорите, что она злится из-за этого?!... Камидзё проглотил крик отчаяния, который собирался испустить. Преодолев горечь и смущение, Индекс снова сделала шаг вперёд и укусила Камидзё в голову с ещё большей силой.

Камидзё продолжал бороться в постели.

— Я УМРУ!!! ПРОСТИ ЗА ЧУВСТВО ЧТО ЧЕГО-ТО БЫЛО НЕДОСТАТОЧНО В ПРОШЛОМ! ЭТО УЖЕ ВЫШЕ МОЕГО УРОВНЯ ТЕРПЕНИЯ!!!

— Перестань говорить вещи, которые смутят окружающих и подумай об этом как следует! Я в самом деле волновалась за тебя!!!

Как раз когда Камидзё кусали за голову, дверь в его палату открылась и вошли новые посетители.

Мисака Микото и Куроко Ширай.

— Это… э, насчёт этого, я зашла проведать Куроко и решила заодно заглянуть. Вот кажется, осталось немного фруктов… э?

— А-а, это действительно приятная сцена.

На первый взгляд, девочка, сидевшая на больничной койке, кусала мальчика в лицо спереди. Казалось, что лицо мальчика прижато к груди девочки. (Ну, по крайней мере, с точки зрения постороннего).

Сидя в инвалидном кресле спортивного типа, Ширай прижала руку к лицу.

— Ахх, вы, ребята, уже стали так близки, что забыли о времени и о том, где находитесь! Эти двое действительно невероятны, быть на таком высоком уровне… если подумать, сестрица, что мы должны делать, случайно увидев такое? Я немного смущена.

РАЗВЕ ПОХОЖЕ НА ЭТО?!

Как раз когда Камидзё хотел выкрикнуть это…

— Я сейчас очень серьёзна, стриженая, не вмешивайся!

«Индекс-химе?!»

— …

Полная фруктов корзинка, которую держала Микото, упала на пол.

Её лицо немедленно стало непроницаемым.

— Куроко?... Может ли обычный гражданин помочь Правосудию в поддержании дисциплины? У меня есть веская причина предотвратить происходящее тут грязное взаимодействие между лицами разных полов. Могу ли я отправить эту особь мужского пола в полёт…?

— М-м, будь добра мягко исправить гнилой характер этого мистера — УА! СЛИШКОМ СТРАШНО?! СЕСТРИЦА, ПУСКАТЬ ЭТИ ИСКРЫ, ЭТО НЕМНОГО ЧЕРЕСЧУР!!! ЭТО ЖЕ БОЛЬНИЦА!!!

— Ах да, понимаю.

Микото прервала окружавший её тело поток электричества. В больнице запрещены даже электронные устройства вроде мобильных телефонов.

— Чёрт.

Мисака Микото, которую вынудили отказаться от её козырной карты, выругалась и сказала:

— Ничего, я не спеша разберусь с тобой после Дайхасейсай. Ты видел окончательные результаты этого дня? Средняя школа Токивадай уверенно обогнала твою школу, и лидирует. Только не говори мне, что ты забыл, что проигравший будет подчиняться приказам победителя?

— Но… но, даже если ты сейчас говоришь о штрафной игре… секундочку, Индекс, Индекс, теперь отпусти меня! ПУСТИ! ПУСТИ! БОЛЬНО!

Камидзё замахал руками, наконец стянув с себя монашку, которая всё ещё кусала его.

После этого он снова посмотрел в лицо Микото.

— Как… как ты можешь видеть, я попал в определённую ситуацию, и теперь весь покрыт ранами. Даже если мне придётся участвовать в Дайхасейсай, я всё равно не смогу соревноваться в полную силу. Как ты собираешься определить победителя в такой ситуации?

— … Посмотрим.

Микото сложила руки, и, видя, что у Камидзё такое выражение, словно он вот-вот расплачется, мягко вздохнула. Её гнев утих, и сдвинутые от злости брови немного расслабились. В тот же момент, когда она расслабила плечи, она слегка улыбнулась. Как раз когда Камидзё тихо усмехнулся, увидев это…

— Как насчёт того, чтобы ты напрягся и продолжил?

— И ВСЁ?! Я УЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО ЭТО НЕВОЗМОЖНО! БРАТИК КАМИДЗЁ ПОЧТИ НА 80% МЁРТВ! ЕСЛИ Я ЕЩЁ НАПРЯГУСЬ, Я УМРУ!!! К ТОМУ ЖЕ, ФУКИЁСЕ И ТСУЧИМИКАДО, КРОМЕ МЕНЯ ЕЩЁ МНОГО ВЫБЫВШИХ?! ДАЖЕ ЕСЛИ МЫ НЕ МОЖЕМ ПРОСТО ЗАБЫТЬ О СДЕЛКЕ, ТЫ БЫ МОГЛА ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ДАТЬ МНЕ ФОРУ… ААААААААА! ТЫ ТАК ПРОСТО УХОДИШЬ?!!!

Две девушки быстро вышли из палаты, и Индекс немедленно снова вцепилась в голову Камидзё. Похоже, теперь она действительно рассердилась, поскольку предыдущего раза ей, по-видимому, было недостаточно.

— Тоума, что делают люди за пределами Академгорода?

— БОЛЬНО! ПУСТИ МЕНЯ, ПРАВДА, БОЛЬНО!!!... Э? Стейл связался с ними, и теперь все они занялись поисками. Тсучимикадо говорит, что большинство этих организаций просто хотят получить исключительно важный «Апостольский Крест», а не помочь Академгороду или Британским пуританам.

— … Так значит, ничего ещё не улажено.

— Да, но…

Камидзё сделал паузу.

— Стейл был действительно серьёзно ранен, настолько, что пришлось отправить его в реанимацию, но он ясно сказал, что проблемы тут нет. Интересно, что он имел в виду?

Часть 2

14 часов спустя.

Лидвия Лоренцетти находилась в 8000 метрах над Францией.

Она была в своём собственном реактивном самолёте.

Чёрные кожаные кресла были выстроены в ряд вдоль стен, а посредине стоял большой стол, прикрученный к полу. Это была обстановка для вечеринки. На стенах висели декоративные светильники, и небольшая имитация канделябра свисала с потолка. Интерьер был отделан чёрным деревом, на полу был роскошный ковёр, словно на роскошном лайнере.

Лидвия в одиночестве сидела у выхода из салона.

Рядом с ней лежал Крест, завёрнутый в белую ткань.

По сравнению с большими пассажирскими самолётами, которые использовались в международном аэропорту, этот самолёт был довольно маленьким, и даже в Японии считался редким. Но для стран, которые в несколько раз больше Японии, таких как Соединённые Штаты и Россия, воздушное сообщение существенно для путешествий на дальние расстояния. Например, в России для того только, чтобы всю её проехать на поезде, потребуется две недели.

Разумеется, база операций Лидвии располагалась в Европе. Поскольку ей нужно было пересечь Европейский Союз, ей приходилось пользоваться самолётом.

Она ненавидела технологии, которыми сегодня пользовалась религия, но с другой стороны она была вынуждена принимать науку, которой приходилось пользоваться. Например, когда не было книгопечатания, изготовление одной только Библии требовало много времени и усилий. Невозможно игнорировать использование науки в развитии Церкви и всей религиозной живописи. Для религиозных лидеров это был спор, который восходил ещё к эпохе Возрождения. И с технологией, которая последовала за этим, развитие поездов и самолётов, позволило женщинам и детям со слабыми физическими возможностями безопасно отправляться в паломничество. А когда интернет стал повседневной вещью, это увеличило возможности проповедовать Евангелие тем, кто не знал о Христе.

В этом-то и проблема, в использовании всего этого, — вздохнула Лидвия.

«Верить в идола, у которого нет жизни, и который совершенно материален. Словно язычники злой Римской империи в прошлом.»

После этого слабого движения она оглянулась по сторонам.

Перед ней была дверь в пилотскую кабину. Дверь как раз открылась. С места, на котором сидела Лидвия, была видна спина пилота, спокойно управлявшего рукоятками на приборной панели.

В какую сторону он верит? — задумалась Лидвия

Этот личный самолёт был собственностью Орианы; никого из католиков здесь больше не было. Но должно быть, пилот - католик. Конечно, скорее всего он не слишком убежденный верующий, не то, что Ориана или Лидвия.

Продолжая управлять этой грудой металла в ежедневных полётах, должно быть, он крестится на взлётной полосе и молится о безопасном перелёте.

Эта сцена выглядела невероятной, но Лидвия не улыбалась.

Человек, который использует орудия, человек, который верит в Бога.

Различие действительно начинается только сейчас. 2000 лет назад, когда «Сын Божий» был жив и проповедовал, люди, вероятно, использовали орудия, чтобы выпекать хлеб.

Что более важно…

«Это не отрицание всех научных орудий, но нельзя слишком полагаться на них и забывать имя всемогущего Бога.»

Подумав об этом, она тихо вздохнула.

В данный момент Лидвия не только не была в состоянии проявить имя всемогущего Бога, но она была вынуждена подчиниться силе науки.

В самом деле, именно сейчас Лидвия сбегала. Хотя ей удалось защитить «Апостольский Крест» от врага, даже если она захочет снова и снова повторять эту атаку, все «обсерватории», где она сможет использовать «Апостольский Крест» будут охраняться. «Апостольский Крест» не может работать, если не выставить его под ночное небо. Но если противник возведёт простые сооружения над этими «обсерваториями», она не сможет использовать «Апостольский Крест» возле Академгорода. И в этом очень трудном развитии событий, важный боец из «грешников», Ориана Томсон, была схвачена врагом.

— Хо-хо-хо.

Однако, она всё равно продолжала смеяться.

— Как жаль… ааа, как жаль, Ориана Томсон. Хо, хо-хо. Я должна спасти её. Я должна лично спасти эту потерянную «грешницу», которую арестовали.

Лидвия Лоренцетти обычно использовала неудачи и невыгодные ситуации как мотивацию для того, чтобы двигаться дальше.

— Пробиться в Академгород, сразиться с 2,3 миллионами людей, безопасно спасти Ориану, и мирно закончить всё это.

Что она говорит? Это что, желание самоубийства?

Прежде, чем этот план можно было осуществить, ей придётся вернуться в Ватикан. Лидвию непременно накажут за провал её безрассудной выходки. До того как она вообще сможет заговорить о том, чтобы ей оказали помощь для спасения Орианы, её собственная жизнь окажется под угрозой.

Однако…

Чем более сложная задача стоит перед ней…

Тем выше будет она стремиться.

Пока она будет думать о том, как прорваться через всё это, Лидвия Лоренцетти будет чувствовать несравненный восторг. Это как у спортсмена, встречающего соперника всей его жизни.

— Масленица.

Это слово походит от популярного христианского праздника, который отмечается перед Великим Постом. Это почти то же самое, что «Карнавал», который отмечают в Новом Орлеане, в США и Фастнахт в Германии.

Причина, по которой Лидвию так назвали была…

— Хо, хо-хо, ха-ха-ха!!! Я не остановлюсь. Неважно, удача или неудача, не важно, гладкая дорога или шторм, я приму их вызов! Я исполню значение слова «Карнавал» и поглощу всю эту реальность, которая станет моей духовной пищей.

Не важно, достанется ли ей кнут или пряник, она даст тот же самый ответ.

Другими словами, в сущности, никто не мог остановить её, что бы она ни делала. Человек, который будет в восторге от того, что ему выпадет, человек, который продолжит улыбаться и идти вперёд. Если что-то преградит её путь, это лишь заставит Лидвию двигаться вперёд, к тому же в первую очередь, преградить ей путь будет самоубийством.

— Прежде всего мы уладим дела в среде католиков. Затем мне придётся предложить план битвы за спасение Орианы, и, наконец, напасть на Академгород! Уахахаха, какое огромное препятствие! И разве же это не сладостно!

Она знала, что пилот в кабине будет шокирован её эксцентричностью. Тем не менее, Лидвия могла даже использовать такого рода подозрения как мотивацию.

В этот момент…

— Алло, есть тут кто?

Внезапно зазвенел женский голос.

Плечи Лидвии вздрогнули. В этом личном самолёте не было стюардесс. Испуганный звук донёсся и из кабины. Похоже, что пилот ничего об этом не знал.

Но Лидвия знала.

Женский голос…

— Я архиепископ Британской пуританской церкви, Лаура Стюарт. Не говорите, что я не представилась, да? Лидвия-сан, — её голос звучал довольно счастливо.

Женщина, обладающая намного более высоким титулом, чем «Масленица», таким, что в современном церковном обществе она была незаменимой фигурой. По слухам, это чудовище обладало властью, равной или даже превосходящей власть королевы Англии.

Лидвия ахнула от изумления, что означало сразу и радость и ужас.

Могущественный враг, и для неё — ягнёнок, обладающий необъяснимым очарованием.

— … Почему, этот личный самолёт?...

— Хо-хо. Похоже, вы сменили имя, ага. Вылетели не из Италии, а из Франции. Но неужели вы думали, что такой простой трюк может меня одурачить? Я приказала служащим аэропорта Ханэда прикрепить маленький подарок к борту самолёта, когда вы там остановились.

— …

Похоже, к корпусу самолёта снаружи было прикреплено какое-то духовное орудие.

Даже если так, отсюда было невозможно вытащить его. Не могло же оно держаться на корпусе самолёта, который двигался со сверхзвуковой скоростью. В сущности, как только открылась бы дверь, возникла бы разность давлений.

Но действительно ли Британские пуритане нашли этот самолёт собственными усилиями?

Если так, то когда она в первый раз принесла «Апостольский Крест» в этот полёт в Японию, там должно было что-то быть. Поскольку ничего не случилось, это значит, что полёт был безопасен после того, как они вылетели из Японии.

Если это так. единственное, о чём она могла подумать…

«Не с помощью ли Академгорода…»

Как бы там ни было, теперь её положение было безрадостным.

Сигнальное духовное орудие, прикреплённое к самолёту, должно означать, что положение этого самолёта просочилось в Англию. Даже если она сменит место посадки, враг с лёгкостью схватит Лидвию в аэропорту.

Несмотря на это…

— Хо.

— Вы такая странная. Смеяться ещё громче, когда на вас давят. Не говорите мне, что это нельзя поправить?

— Это как плавать и нырять. Чем больше дистанция, тем больше боль, но тем сильнее и восторг от достижения цели.

— Вы действительно любите находить удовольствие в том, чтобы терпеть боль и страдания. Нет, это больше похоже на то, что вас радует, когда вы заставляете проблемных людей подчиниться вам, это садизм. Чтобы ощутить этот сладкий восторг, полагаю, вы собираетесь снова напасть на Академгород?

— …

Услышав раздражающий голос Лауры, Лидвия немного помолчала.

— Академгород всё ещё кое-что мне должен.

— Кто сказал, что когда тебя ударят по правой щеке ты должен подставить левую? Ориана Томсон была депортирована в Лондон. Даже если вы вернётесь в Ватикан, чтобы перегруппироваться и разработать план, вашей обожаемой Орианы в Академгороде больше нет.

— Нет, подавить Академгород, и затем потребовать выдачи Орианы, это разумно. Захват этой земли приведёт к победе католиков. Когда мы добьёмся этого, Британские пуритане будут повергнуты по первому приказу.

На её лице была улыбка.

Улыбка, полная тьмы, фанатизма, агрессивности, как у зверя, не такая улыбка, какую можно было бы ожидать от монашки.

— Я не прощу их. Если бы Академгород не сопротивлялся так, все были бы счастливы. Эти маги, и парень, помогавший им. Если бы не они, я была бы в этом самолёте вместе с Орианой!

Этот фанатичный крик становился всё более звучным.

Когда она громко заявила, что не простит, этот дух соперничества стал ещё более напряжённым.

— ТАК ЧТО Я НЕ ПРОЩУ ИХ, НО Я СЧАСТЛИВА, ЧТО ВСТРЕТИЛА БОЛЬШЕЕ «ПРЕПЯТСТВИЕ», ВОСТОРГ ПРЕОДОЛЕНИЯ ТРУДНОСТЕЙ БУДЕТ ЕЩЁ БОЛЬШЕ! ЭТО ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПРЕВОЗМОГАНИЕ, ДОЛЖНО ВОТ ТАК СОКРУШИТЬ ПРЕПЯТСТВИЯ!!!

Из её глаз хлынули слёзы.

Эти её дикие глаза были такими пылкими, что она забыла моргнуть.

— НЕ АТАКОВАТЬ АНГЛИЮ НАПРЯМУЮ, НО НАМЕРЕННО ПОЙТИ ПО ЭТОМУ ДЛИННОМУ ПУТИ И АТАКОВАТЬ АКАДЕМГОРОД, И ЗАТЕМ СПАСТИ ОРИАНУ, ТАКИЕ ТРУДНОСТИ МНЕ ПО НРАВУ!!! Я ДОЛЖНА ВОЗБЛАГОДАРИТЬ ГОСПОДА ЗА ТО, ЧТО ОН ДАЛ МНЕ СТОЛЬ ДИВНУЮ ПИЩУ! ЧЕМ ТОЛЩЕ МЯСО, ТЕМ БОЛЬШЕ ЕГО НАДО ЖЕВАТЬ!!! НАДЕЮСЬ ВСТРЕТИТЬСЯ С ВАМИ В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ!!! АХАХАХАХАХА!!!

На лице Лидвии, говорившей уже несколько минут, было яростное выражение, которым можно было прожечь даже толстую металлическую плиту. Услышав этот голос, безусловно неуравновешенный, Лаура ответила:

— Хо… хо-хо.

— …Мне есть над чем смеяться, но я не понимаю, что вы нашли в этом забавного?

— Что? Причина проста. Видя, что препятствие впереди ещё больше, чем труднее, тем более захватывающим должен быть момент, когда прорвёшься через эти трудности, верно?

После этого духовное орудие многозначительно замолчало.

— В этих словах может быть некоторый смысл, вы, мышь в мышеловке.

Что?

Как раз когда Лидвия пыталась понять значение этой фразы…

БАМ!!!

Раздался громкий звук.

Звук доносился сбоку.

Она резко обернулась.

Вокруг входа в личный самолёт был вырезан прямоугольник. Светившийся оранжевым светом металл плавился от жара.

«Эта… архиепископ… она… действительно установила духовное орудие на двери?!...»

Когда она поняла это, было уже слишком поздно.

Вырезанный кусок борта сдуло штормовым ветром ночного неба. В тот же самый момент, словно лопнул воздушный шар, поскольку под действием давления, воздух вырвался из салона самолёта. Это правильнее было бы назвать не ветром, а взрывной волной, прошедшей по самолёту. Диваны и стол, которые были прикручены к полу, безжалостно вытянуло наружу, и они полетели в небе на высоте 8000 метров.

— !!!

Лидвия отчаянно цеплялась всеми пятью пальцами за край стены, но она не смогла продержаться и пяти секунд. Словно сдуваемая пыль, её тело оторвалось от пола, и вылетело из самолёта.

— А!

Вот так вот, она не могла даже закричать.

Небо на высоте 8000 метров ещё сильнее подчёркивало темноту ночи. В небе не было облаков, только яркая Луна и множество звёзд вокруг неё. Поскольку облака остались внизу, ничто не заслоняло эти небесные тела.

«Э, эк, а…!!! Дышать…!!!»

Как она ни пыталась вдохнуть, на такой высоте никто не почувствовал бы, что дышит кислородом, лишь ледяное чувство, которое жгло в груди. Поскольку высота была очень большая. Лидвия не чувствовала, что падает. Скорее она испытывала ложное ощущение того, что её тело толкает вверх большим давлением.

Рядом в ошеломлённой и охваченной ужасом Лидвией летело ещё что-то.

Перед ней, падая с той же скоростью, была карточка. Словно сделанная из тонкого пластика, с надписью чёрным маркером, без истории, без стиля, словно духовное орудие, предназначенное для того, чтобы обмануть ребёнка. Тем не менее, магическая матрица на ней была очень сложной, может быть, даже сложнее, чем тщательно вытканный персидский ковёр.

— Ха-ха! Лидвия, как жаль, что ваши способности простираются только до такой степени. Если вы хотите бросить Ватикан и последовать за мной, я спасу вас, не причинив ни малейшего вреда.

Если она говорит это сейчас, Лаура должно быть, приготовила запасной план. Возможно, она приготовила внизу группу Британских пуритан, готовых поймать Лидвию и отступить по первому сигналу.

Но Лидвия отвергла это.

— Что… вы… говорите? Не смешите меня!!!

— Правда? Ну так падайте с «той штукой» и сделайте огромную дырку в земле!

В этот момент Лидвия увидела его.

Очертания летевшего над ней личного самолёта становились всё меньше. Это было единственным, что могло скорректировать её представление о расстоянии в этом безумном мире.

Дверь личного самолёта открылась, и крестообразный предмет, завёрнутый в белую ткань вылетел наружу.

«Апостольский Крест».

Хотя магическая сила этого духовного орудия была очень велика, его прочность особо не отличалась от любого антикварного предмета. Упав с высоты 8000 метров, даже если внизу будет поверхность океана, он разобьётся вдребезги.

— …!!! Я не позволю вам сделать это!!!

Лидвия вдохнула немного кислорода и сказала это.

Она расставила руки в стороны и пробормотала заклинание, от которого станет опускаться медленно, как пёрышко. Первоначально это было защитное заклинание, которое может замедлить что угодно. Если применить его к силе тяжести, эффект будет как от парашюта.

— Вычислив траекторию снижения «Апостольского Креста», я должно быть, сумею это сделать. Нет, я должна сделать это! Времени мало, что делает всё это ещё интереснее!!!

Голос Лидвии звучал ещё более агрессивно и напористо, в то время как она готовилась схватить падающий Крест.

— Самолёт в 400 метрах от вас. На этой стадии, для того, чтобы вы сейчас снизили скорость, даже если вам удастся поймать этот гигантский блок мрамора и свободно упасть, неужели вы собираетесь быть стёртой в порошок, Лидвия?

— Именно из-за этой ситуации я говорю, что это интересно, архиепископ!!! В самом деле, даже с моими заклинаниями, даже если я использую свою максимальную силу, невозможно поймать «Апостольский Крест». Тем не менее, именно поэтому! Оказаться в такой чрезвычайной ситуации, быть способной принять и насладиться этим испытанием! МУАХАХАХА!!!

Даже в этой угрожающей ситуации «Масленица» могла широко раскрыть свои объятия, засмеяться и принять это.

Из карты, замершей рядом с Лидвией, донёсся смешок.

— Если использовать одно это заклинание, то ваших сил хватит только на вас саму и огромный мраморный крест.

— И… что…?

— Ну, а с этим что вы будете делать?

Услышав этот голос, Лидвия взглянула вверх.

В этот момент…

Из дыры, проделанной в борту самолёта вылетела ещё одна человеческая фигура.

Это был пилот.

Он отчаянно размахивал руками и ногами, и похоже было, что парашютом он не запасся. Выброшенный в полёт на высоте 8000 метров без всякой подготовки, удивительно, что он ещё не потерял сознания. Однако он действительно выглядел немножко слишком неистовым.

Пилота освещала Луна.

Спускаясь по хаотической траектории, словно из-за трения о воздух, со слезами и выражением ужаса на лице из-за этого неожиданного происшествия.

Верно.

Как те люди, которых Лидвия встречала до нынешнего дня, «грешники», покинутые обществом и миром.

— !!!

— Лидвия, теперь, на пределе своих сил, что вы выберете? Самое мощное духовное орудие в мире, или бедного заблудшего ягнёнка? Хо-хо, если вы хотите опуститься на колени и извиниться, я немедленно окажу вам помощь, да?

— Вы…! Эту ловушку устроили вы, и вы ещё смеете такое говорить!!!

— Нет времени для болтовни, вы знаете. Смотрите: первый пошёл.

— Ух!!!

Крест, завёрнутый в белую ткань, безжалостно падал рядом с Лидвией. Блок мрамора 150 сантиметров длины, 70 сантиметров ширины, 10 сантиметров толщины; энергии, которую он приобретёт, падая 400 метров над землёй достаточно, чтобы уничтожить корабль.

«Если поместить впереди защитный барьер, его толщина должна быть достаточной, чтобы противостоять этому. Если я намеренно пробью толстую стену и замедлю…»

После этого огромный каменный блок упал на Лидвию.

Защитная стена, которая первоначально была очень толстой, разбилась от этого удара. Скорость значительно снизилась, но всё равно он ударил прямо в грудь Лидвии.

«Ух…э! УАААААААА!!!»

Кровь просочилась между её зубов, но Лидвия всё равно обоими руками схватила тяжёлый крест. Всё её пальцы плотно вцепились в белую ткань «Апостольского Креста».

— Смотрите, второй подлетает.

Из карточки донёсся действительно весёлый голос.

Лидвия теряла сознание от боли, потери крови и нехватки кислорода, но всё равно она заставила себя взглянуть вверх.

Пилот самолёта тоже падал на Лидвию. Для Лидвии, покрытой ранами, это было словно выстрел из катапульты, используемый, чтобы разрушить стену.

«Я … не… смогу… получить…»

Она плотно прижалась к кресту.

«Слишком много…все упадём…нужно защитить духовное орудие., тогда мне придётся пожертвовать пилотом… но… если я отпущу крест, я смогу спасти жизнь…»

Лидвия увидела это.

Она сближалась с пилотом, чьё лицо было измазано слезами и соплями из-за этого безрассудного насилия.

— О, Лидвия. Вы раньше заявляли, что вы будете спасать грешников, тогда вы должно быть сможете спасти этих невинных жертв, верно?

— Да как вы смеете…

Даже если она хотела сказать это, она не могла выдавить голос в своей душе.

Она не могла схватить всё.

Если она сделает это, все они упадут.

Она может отбросить только то, что можно отбросить.

Однако…

Ситуация была крайне сложной.

«Нет… теперь подумай… если это будет продолжаться… все умрут… но… однако… уф, придётся вытерпеть это! Это… сладкое чувство? Если я не сдамся…!!!»

Чем больше она думала об этом, тем более безумным становился в ней дух борьбы. Её пот был не от боли или переживаний, а от чего-то ещё более яростного.

Рядом с Лидвией, сжимавшей зубы, стараясь вытерпеть это, раздался голос.

Коварный голос.

Словно чудесный источник излился на заколдованную иссохшую землю.

Как дьявольское искушение, которому невозможно сопротивляться.

— Что, Лидвия? Я думала, вы собираетесь поймать их обоих? Когда препятствие впереди становится ещё выше… после преодоление всего этого, растоптать меня, создавшую все эти трудности, разве от этого ваш восторг не станет ещё сильнее?

Пача.

Что-то лопнуло в теле Лидвии.

«Растоп…тать…?»

Из-за потери крови её сознание помутилось. Поэтому, она могла только подумать об этом.

«Я… хочу… раздавить… это снобистское… высокомерие… архиепископа… »

Это исключительно свирепое чувство могло быть удовлетворено только после достижения «этого».

Однако, она не понимала, что это тоже была ловушка Лауры.

— Ха… ха-ха.

Она широко открыла рот, и слюна, смешанная с кровью, потекла из него. Пилот, которого как предполагалось, она должна была поймать, закричал ещё громче, увидев её лицо. Лицо Лидвии было наполнено удивительным количеством агрессии и духа борьбы. Она обхватила Крест и широко распахнула свои руки.

Словно она приветствовала возвращение любовника.

Похоже, она говорила, что удар, который последует в любой момент, неважно, насколько болезненным он будет, приведёт её в восторг. — ХА-ХА-ХА! АХАХАХА МУАХАХАХАХА!!!

Сквозь кровь, пот, слюну и сопли, Лидвия Лоренцетти широко улыбнулась.

После этого…

Тело пилота тяжело ударилось в её тело. Из-за силы удара невыразимое чувство пронизало тело Лидвии.

Часть 3

Здание без окон в Академгороде.

Это сооружение сделано из уникального материала, и может выдержать жар и ударную волну от ядерного взрыва. Это самая неприступная крепость Академгорода.

Поскольку здесь нет лестниц, лифтов и даже вентиляции, в этом здании, куда можно попасть только с помощью телепортера, «человек» безмолвно находился посредине.

Генеральный директор Академгорода.

«Человек», Алистер Кроули.

— Хм.

Он был в этой тёмной, довольно большой и немного прохладной комнате. Посредине её стоял большой стеклянный цилиндр, наполненный красной жидкостью. К стеклянному цилиндру крепились многочисленные кабели и провода разных размеров, которые покрывали пол. Они крепились к прямоугольному аппарату на стене. В этой неосвещённой комнате, зелёные и красные огоньки на приборной панели выглядели, как сияющие в ночи звёзды.

Он плавал в цилиндре вниз головой.

Зелёный хирургический халат тихо развевался в жидкости, обесцвеченные серебристые волосы опутывали его.

Об этом человеке было неизвестно, мужчина он или женщина, взрослый или ребёнок, Святой или преступник. Как бы там ни было, описать его можно было только словом «человек».

— Использовать «Апостольский Крест», чтобы овладеть Академгородом и обеспечить благоденствие мира?

Он пробормотал себе под нос.

Не важно, какими были личные мотивы Орианы и Лидвии, или что они могли сделать. Они бы не справились с этим без помощи Римской католической церкви. Говоря точнее, Ориана и Лидвия ухватились за план, предложенный Римской католической церковью и принялись за работу, намереваясь сделать это для своей выгоды. Такое предположение немного более логично.

Кукловод, контролирующий Ориану Томсон и Лидвию Лоренцетти.

Римская католическая церковь.

— … Эта ситуация стала действительно серьёзной.

Алистер сказал это тоном, показывавшим, что он больше не может терпеть эту угрозу.

С давних времён Римская католическая церковь осуществляла такие вероломные действия, начиная со времён жизни Галилея. Хотя в прошлом основу мира контролировало христианство, теперь контроль неизбежно и постепенно переходил к научной стороне. Контроль над миром медленно, но уверенно, шатался.

Снаружи римская католическая церковь была самопровозглашённой крупнейшей в мире религией, но тут была проблема.

В данный момент магический мир делился на три главных ветви: Рим, Россия и Англия. Крупнейшей конфессией из них были католики, у которых было два миллиарда верующих; это один способ сказать это… но с другой стороны, хотя католики собрали два миллиарда людей, они могли только сравняться с Англией, у которой было население 90 миллионов. К тому же, не все граждане Англии принадлежали к Британской пуританской церкви.

Если в будущем Британские пуритане поищут и соберут ещё один или два миллиарда верующих, что случится с Римской католической церковью?

Они заявляют, что у них два миллиарда верующих, но на самом деле столько верующих у них нет. По этой причине нужно подходить к этой проблеме с оговорками. К тому же, недавно были некоторые изменения, которые нужно принять во внимание.

Во-первых, уничтожение главной боевой силы римской католической церкви, «Григорианского хорала» и «Ангельских сил».

Во-вторых, новые силы, включая «Орсолу Аквинскую» и «Католиков Амакуса» присоединились к Британским пуританам.

Из-за такого развития событий, баланс магического мира, который поддерживался с большим трудом, сильно пошатнётся. Римская католическая церковь, которая настаивает на том, чтобы быть первой в мире, будет насторожена против такой нестабильности.

В этот раз должны быть действия из-за такого фона.

В данный момент какими были бы выражения правящего над католиками папы и кардиналов?

Как тот, кто однажды отверг магию. Алистер теперь был лидером научного мира, который правил всем. Сейчас он смотрел на это развитие событий с презрением.

— Но…

Он прошептал безразличным тоном.

Поскольку они отвратительные люди, которые борются, нет смысла в том, чтобы наблюдать за их борьбой. Но в этот раз, использовать духовное орудие уровня «Апостольского Креста», трудно вообразить, что нападение католиков закончится вот так. После этого, могут быть больше духовных орудий этого уровня. Хотя вопрос с «Апостольским Крестом» был улажен неким парнем, честно говоря, улажен он был не очень хорошо. Трудно гарантировать, что тот же метод сработает в следующий раз.

«Если так, мне придётся выдвинуть наш план. В самом деле, это не простой план, чтобы его использовать для таких банальных дел.»

Пока Алистер размышлял, на экране появилось прямоугольное окно.

Это была подробная карта мира, на которой горели 9969 красных огоньков. Это была карта мирового распределения программ развития экстрасенсорных способностей. Он собирался использовать их и бездействующие Иллюзорные районы Академгорода чтобы осуществить план, который остановит магическую деятельность в глобальном масштабе.

Однако…

«Развитие важного Разрушителя Иллюзий всё ещё нестабильно. Могу ли я и в самом деле его использовать?»

Алистер подумал, что предполагается, что это план, не предназначенный для того, чтобы подталкивать его вперёд.

Ничего не поделаешь.

«Если так…»

С этим голосом в его душе, новое окно перекрыло карту, показывавшую, где развивают способности экстрасенсов.

То, что появилось на прямоугольном экране была прямоугольная стеклянная коробка.

В ней плавала согнутая серебряная палочка.

«Возможно, мне придётся рассмотреть возможность того, что я буду вынужден действовать лично. Хо… хо-хо.»

В темноте «человек» засмеялся.

Это был смех величайшего учёного в мире?

Или же смех самого могущественного мага в мире?

Мужчина он или женщина?

Взрослый или ребёнок?

Святой или преступник?

Никто не знает, о чём думал этот человек.

Он просто улыбался.

Часть 4

Утром Аиса Химегами проснулась на больничной койке.

Комната, в которой она проснулась, была не персональной одноместной палатой, как у Камидзё, но обычной палатой на шесть коек, отгороженных занавесками для приватности. Разумеется, все пациенты в этой палате были женщинами, но разных возрастов. Там была и девушка примерно того же возраста, что и Химегами.

— …

Химегами перевела невыразительный взгляд на потолок прежде чем медленно приподняла верхнюю часть тела, чтобы сесть в постели.

— Что ты делаешь тут так рано утром?

Монотонный голос был обращён к краю больничной койки. Монашка в белоснежном платье сидела на полу, прислонившись верхней частью тела к поручню, продолжая спать на краю больничной койки.

Химегами, которая только что проснулась, выглядела, словно хотела спать, но и эта монашка выглядела сонной. Человек, который жил с ней (или, скорее, хозяин квартиры), часто попадал в эту больницу из-за ран. Эта белая монашка похоже, привыкла проводить ночь в больнице. То, как она спит на кушетке в персональной палате, или на скамейке в комнате для ожидания стало известным среди медсестёр. В данный момент ходили слухи, что таинственная девочка, блуждающая по больнице любит телевизор, еду и игрушки.

Британская монашка, Индекс, проснулась, её глаза были прищурены.

— Хо… из-за того, что больничный персонал сказал мне, что мне нельзя использовать скамейку днём, я зашла к Аисе в поисках убежища. Такая удобная постель…

Её животные инстинкты похоже, вели её в желании найти тёплую и удобную постель.

Однако…

— Эй, эй, одеяло предназначено для того, чтобы укрываться, а не для того, чтобы кусать его. К тому же, не пускай слюни, когда тебе хочется, потому что меня за это отругают.

— Как тепло…

Индекс, похоже. не обращала внимания, прижимаясь лицом к стёганому одеялу. Поскольку её лицо было рядом с бедром Химегами, той стало щекотно. Девочка словно была на весенних послеобеденных уроках, поскольку 70-80% её сознания всё ещё пребывало в стране снов. Химегами открыла минихолодильник, метр высотой, который стоял рядом с койкой.

— Воспользуюсь льдом из морозильника, чтобы разбудить тебя, хе-хе.

— КАК ХОЛОДНО!!!???

После того, как кубик льда коснулся лба монашки, она непроизвольно вскрикнула. Не только она, но и все в палате проснулись. Химегами отшатнулась, поклонилась и извинилась. Как будто не в силах выносить то, как все на неё смотрят, она нажала кнопку на пульте управления, и закрыла отделявшие их занавески.

Поймав кубик льда, который она сбила со своего лба, Индекс, совершенно не замечая выражения Химегами, положила его себе в рот.

— С Аисой всё в порядке, верно? Я слышала, что наш маг использовал какое-то неуклюжее исцеляющее заклинание, чтобы вылечить тебя?

— На самом деле, я уже потеряла сознание, когда они меня излечивали. Но врач с лягушачьим лицом сказал, что результаты всех тестов нормальные. Я должно быть, скоро совсем поправлюсь.

Химегами сказала это, поправляя воротник своей пижамы. Крест сиял. Её тело, под одеждой, грудь и верхняя часть живота, были обмотано бинтами, но все кровеносные сосуды, которые обеспечивали её жизнь, похоже, восстановились.

Как девушка, Аиса Химегами должна была также беспокоиться о том, что на её теле останутся шрамы. По этому поводу врач с лягушачьим лицом изобразил странную улыбку, сказав: «Хо-хо, кто я, по-твоему, такой? Пока есть что-то, что нужно пациенту, я всё обеспечу. Хо-хо-хо-хо, я люблю, чтобы пациенты на меня полагались». Если подумать, то когда некоему парню отрезало руку, никаких шрамов у него не осталось.

Химегами посмотрела на повязки под пижамой.

«Предполагалось, что это была настолько глубокая рана, что была видна кость.»

Хотя тот красноволосый священник только оказал первую помощь по «поддержанию жизни», именно магическое заклинание смогло восстановить рану, которая, как можно было подумать, была слишком глубокой. До того, было нечто, от чего она хотела отказаться в отчаянии, и теперь оно кололо сердце Химегами, как шипы.

Но…

Но было что-то более важное, чем они.

— Доктор с лягушачьим лицом сказал, что меня могут выписать или сегодня или завтра. Однако с таким телом я вероятно не смогу участвовать в соревнованиях.

— ??? Аиса, почему ты выглядишь немного одинокой?

Индекс посмотрела на неё недоверчиво.

Химегами безмолвно потрясла головой, однако от одного этого мысли в её голове не рассеялись.

Поэтому она сказала то, о чём сначала собиралась умолчать.

— Тот парень, он снова сделал что-то безрассудное?

— Хм, это верно.

Индекс сказала это чистым и весёлым голосом.

— Я не расспрашивала о подробностях, но похоже, что маги из римской католической церкви воспользовались Дайхасейсай, чтобы напасть. И в этот раз Тоума не побеспокоился о том, чтобы обсудить это со мной, перед тем, как ринуться в битву, и рассказал всё после.

Говоря это, Индекс, похоже, разозлилась, поскольку начала кусать край одеяла.

Но Химегами кажется, не замечала этого.

Или, скорее, у неё не было времени на то, чтобы принять это в расчёт.

«Поскольку маги из римской католической церкви были здесь».

В конце концов некий парень сжал свой кулак и отправился на битву по этой причине.

Это очевидная вещь. Для того, чтобы Камидзё с настоящим магом прибыли к месту ранения Химегами, похоже, им пришлось сражались до того, как она упала. Увидев, что Аиса Химегами ранена, парень впал в ярость. Это словно сделать обход на середине пути когда они собирались достичь своих «наибольших целей».

«…»

Сначала, когда она стала пленницей алхимика, она задумывалась, почему тот парень так упорно старался помочь ей? Химегами снова задумалась. Фактически, между Тоума Камидзё и Аисой Химегами не было ничего, что бы потребовало от Камидзё так стараться.

«Не имеет значения, неважно, кто этот человек, ага».

Тем, кого спас этот парень, была не Аиса Химегами.

Пока был бы человек, он спас бы его, не важно, кем был бы этот человек.

Даже если бы Аисы Химегами не было.

В его сознании она не существует.

Им была спасена другая сторона. Такое действие, особенно для Тоума Камидзё, на самом деле ничем особенным не было. Взглянуть только на эти недели, каждую неделю или две он размахивал своим кулаком, и менял жизнь другого человека.

«Я…»

Химегами продолжала сидеть на больничной койке и размышляла.

Она была не такой, как девочка перед ней, которая кусала одеяло, у которой есть сила и знания, которые другие могут счесть достойными спасения. И не то, чтобы у неё был кто-то, на которого она могла бы безопасно положиться в момент, когда этот человек рядом, человек, с которым она может взаимодействовать без ничего между ними.

«Я в самом деле…»

Химегами слегка наклонила голову, её руки слегка сжали одеяло над её коленями.

Она не могла придумать ни единой причины, чтобы ей быть вместе с тем парнем.

Когда Аиса Химегами окажется в беде, Тоума Камидзё поможет ей, несмотря ни на что. Но. если у Камидзё и Химегами нет причин быть вместе, такое действие будет бессмысленным. Другими словами, даже если он сделает всё, что угодно для Химегами, Камидзё всего лишь бессмысленно помогает другим оплатить счёт. В большинстве ситуаций тем, чем он расплачивается, являются его раны.

«На самом деле… я правда не должна была позволять ему… спасать меня.»

Такая холодная мысль появилась у неё в голове.

Как на данный момент, у самой Химегами не было никаких особых способностей или талантов, которые стоили бы того, что другие рисковали бы жизнью для её спасения. Сила в её теле приведёт только к тому, что люди будут ранены или поссорятся. Эта отталкивающая способность формирует её характер. В учёбе или спорте, или в чём угодно помимо способности, нет ничего, в чём она могла бы победить других.

Это звучит действительно глупо.

«Почему?»

Почему её должны были спасти?

«Почему меня спасли?»

Проблема ли это? Тут должна быть ошибка.

«Он уже… уже пообещал мне.»

И всё равно он не выполнил обещания. Он сказал, что навестит её до ночного шествия.

«Если так, мои ценности…»

Если такое вежливое выражение может оказать давление на того человека по имени Тоума Камидзё.

«Какой смысл моего существования здесь?»

— … Похоже… для всех я обуза.

Она сказала такие холодные слова, эхом отозвавшиеся в груди.

Напротив, девочка, кусавшая одеяло, неожиданно остановилась.

Кроме обладания силой и знанием, ради спасения которых другие могли рискнуть жизнью, у неё было тёплое сердце, в котором другие могли найти счастье, будучи рядом с ней.

Монашка сказала:

— Это не так. Тоума и Аиса выглядят счастливыми вместе.

Э?

В этот момент Аиса Химегами была не в состоянии понять значение этой фразы.

Но, эта белоснежная монашка, которую уже защищали другие, хлопнула себя по щекам, и продолжила кусать одеяло.

— Из-за того, что Тоума размахивал своим правым кулаком слишком много, в некоторых местах кожа на кулаке была содрана.

Она сердито объяснила Химегами.

— В сущности, для того, чтобы Тоума дошёл до такого, при том, что он ненавидит неудобства, должна была быть причина. В отношении правил и законов, или даже ради всего мира, Тоума не был бы настолько серьёзен. Если есть что-то, что он находит раздражающим… вроде того, чтобы убегать, когда он сражается со множеством людей, он даже не сделал гамбургер с тофу для меня, и совершенно проигнорировал то, что я его отчитала.

Но, продолжала Индекс…

— Тоума всегда будет следовать принятому им решению. Будь то стать врагом нескольких сотен монашек, или же направиться в клетку к алхимику, который контролирует несколько тысяч людей, он не отступит. Тоума уже решил защищать Химегами. Поэтому, говоря о магах римской католической церкви или хаосе в Академгороде, самое важное то, что Химегами оказалась вовлечена в такие неважные вещи, он не мог их простить.

Аиса Химегами услышала эти слова.

Она просто промолчала, услышав их.

— Поскольку Тоума уже защитил так много людей, он не может понять это отчётливо. Но его желание защитить Аису не ослабнет. Он наверняка не будет думать, что Аиса обуза. Если бы он был таким, вокруг Тоума не собралось бы так много людей. Поскольку Тоума не упомянет об этом, никто не станет об этом говорить, сковывающие цепи не будут очевидны. Но если кто-то узнает обо всех оковах, образовавшиеся цепи будут ещё дальше и значительнее.

После того, как Индекс закончила говорить, их окружила тишина.

Химегами хотела что-то сказать, но она поняла, что не может издать ни звука. Её нижняя челюсть и губы слегка дрожали.

Она подумала немного о том, что за чувство вызывает эту дрожь.

— Послушай, Фукиёсе-сан, что с тобой, что ты прошла весь путь в палату пациента и дала ему пощёчину! Если ты так энергична, может быть, тебе уже не нужно оставаться в больнице?!

— ТЫ… ЗАТКНИСЬ!!! КТО УГОДНО БУДЕТ ШОКИРОВАН И ПОТРЯСЁН, НЕОЖИДАННО УВИДЕВ ГОЛОГО ПАРНЯ!!!

— Но разве это не ты неожиданно ворвалась в мою палату, когда я переодевался?

— ТОУМА КАМИДЗЁ! ГОТОВЬСЯ! ТЫ ЧТО, ЕЩЁ СОННЫЙ? ТОГДА, ЧТОБЫ СТИМУЛИРОВАТЬ РАБОТУ ТВОЕГО МОЗГА, ТЕБЕ НУЖЕН КРАСНЫЙ ЧАЙ С ОГРОМНЫМ, ОГРОМНЫМ СОДЕРЖАНИЕМ ТАННИНА, ТУТ ЕГО МНОГО, ТАК ЧТО ПЕЙ!!!

— ГОРЯЧО!!! ГОРЯЧО!!! ТЫ… ТЫ ИДИОТКА! РАЗВЕ НУЖНО ПРЯТАТЬ СМУЩЕНИЕ, ВЛИВАЯ КОМУ-ТО В ГЛОТКУ ГОРЯЧИЙ ЧАЙ!!!

Шум перепалки донёсся из коридора.

В сопровождении звука яростных шагов, не подходящих для тихого утра в больничной палате.

— Палата Химегами должна быть здесь, но может быть, неудобно входить так неожиданно?

— Э? Химегами может быть, много не говорит, но это не значит, что она любит молчать. Просто присмотрись, её губы слегка изгибаются вверх, когда она счастлива. Я думал, что Фукиёсе-сан должна бы знать об этом, поскольку она любит незаметно заботиться о других.

— Любит заботиться о других?... О ком ты говоришь?

— Э. Я говорю о тебе. Ты не знала, где палата Химегами, и всё же ты пришла, чтобы найти меня, и ты провела 30 минут во фруктовом магазине, переживая, какие фрукты выбрать, так что ты должна быть тем, кто любит думать о своих друзьях… ГОРЯЧО?! Я СКАЗАЛ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ВЛИВАТЬ КРАСНЫЙ ЧАС ВОТ ТАК! ЗАБУДЬ О ТОМ, НАСКОЛЬКО АКТИВЕН МОЙ МОЗГ, ПРОСТО ПОСПЕШИ И ПРИВЕДИ ХИМЕГАМИ К НАШИМ ОДНОКЛАССНИКАМ! Я тут даже инвалидное кресло позаимствовал.

— Первый матч сегодняшнего дня — исключительно выматывающий межшкольный матч мужской кавалерии. Битва группы А. Почему я не могу организовать раненых, чтобы они пришли и поболели за одноклассников?!

Индекс прекратила кусать одеяло и посмотрела в направлении, откуда доносился звук. Всё, что она видела была отгораживавшая их занавеска. Химегами тоже посмотрела в том же направлении, что и Индекс, всё ещё сжимая пульт управления, которым можно было открыть и закрыть занавеску.

— Ты… знаешь ли ты, что этот парень, почему он продолжает сражаться даже со всеми этими ранами?

— Об этом я тоже не знаю.

Индекс ответила без колебания.

— Я уже спрашивала его, и он сказал, что делает это для самого себя. Может быть, для Тоума это счастье?

Химегами нажала кнопку на пульте управления.

Занавеска открылась.

Перед Аисой Химегами был мир, которого она с нетерпением ждала.

Назад к Главе 8

Вернуться на Главную

Вперёд к Послесловию