User:Idiffer/Sandbox-general

Я боялся света. Когда снаружи вкрадывался свет, с ним приходило много страшного. И все же, стоило мне проголодаться, как я начинал жаждать его появления.

- Я хочу есть.

- ...Я тоже.

- Интересно, когда ужин.

- Только ночью.

- ...Но мы взаперти круглые сутки - как мы узнаем, когда наступит ночь?

- ...Надеюсь, скоро.

После этого мы больше не обменивались словами.

За нас протестовали урчащие животы.

Мы слепо вглядывались в темноту.

Пока сквозь тьму не прорезался свет, скользя по нам холодными пальцами.

- Просто напиши, что директора зовут Фудживара Мотоцунэ, президента школьного совета - Сугавара Мичизанэ, а классный руководитель 11 класса - Тачибана Хироми, ну или что-то вроде того, - сказал я.

- И каким образом это должно кого-то зацепить? - ответил Канэко и громким вздохом отмел мое предложение. Мне тоже хотелось вздохнуть. Я мог ломать голову хоть целый день, но так и не найти удовлетворительного ответа на его вопрос.

Староста нашего класса, Канэко, отвечал за ознакомительные брошюрки для учеников, поступающих к нам в школу в следующем году. Он ходил по классу, расспрашивая про положительные особенности нашей школы, которые можно было бы туда включить, когда поймал у входа свою следующую жертву - меня. Однако наша школа - да что уж там, весь городок - по сути ничем не примечательное местечко в провинции. Пожалуй, единственная изюминка этой школы - это имена учителей, до того странные, что создавалось впечатление, будто родители специально их так назвали в качестве шутки. Я не смог придумать ничего лучше.

- Что же еще... Можешь написать, что на днях у нас зверски убили ученика... - добавил я.

- Не могу, - возразил Канэко с кислой миной. Наверное, было бестактно с моей стороны даже предлагать такое.

- Тогда почему бы не написать просто: «У нас непринужденная и гостеприимная обстановка,» - предложил я второсортный вариант, лишенный как оригинальности, так и содержательности. Канэко горько улыбнулся, словно безмолвно жалуясь на то, что ему уже все уши прожужжали этой идеей, затем вздохнул.

Он продолжил:

- Знаешь, я ведь не напрашивался на это задание. Мне еще на тренировку надо успеть.

- На тренировку? А разве посещение кружков и тренировок не отменили, сославшись на то, что сейчас слишком опасно?

- К нам это не относится, в частности потому, что турнир на носу. Наш капитан ни за что не смирится с отменой тренировок. Нет, мы будем тренироваться вплоть до полночи. Неофициально, разумеется.

Пока Канэко изображал первоклассника, хваставшегося тем, что поздно лег, у него за спиной появилась девушка - наша одноклассница, Мисоно Маю. Оттолкнув загораживающего проход Канэко, она вышла в коридор.

- Эй. Постой, - крикнул ей вслед Канэко.

Мисоно-сан развернулась и, словно наперекор своему привычному спокойствию, уставилась на него испепеляющим взглядом:

- Что?

- М-м... А-а... - Канэко, обескураженный ее агрессивностью, выдавил жалкое подобие улыбки и отвел глаза. Он посмотрел на меня с беззвучной мольбой о помощи, но я проигнорировал его, не отрывая взгляда от Мисоно-сан.

- Что? - повторила она с нескрываемым недовольством на лице.

Мисоно Маю выглядела довольно симпатично. Нет, откровенно говоря, она числилась в категории красавиц; вообще-то, дайте я еще раз поправлю себя - ее следовало назвать обворажительной. По крайней мере, я так считаю. Одним словом, она была весьма желанна. Пять баллов.

В ее средней длины волосах виднелись коричневатые пряди, выдававшие тот факт, что когда-то она покрасилась в коричневый, но потом он ей надоел, и Мисоно вернула волосам их натуральный цвет - черный. Длинные рукава рубашки, выглядывавшие из под пиджака, не соответствовали ужасно знойной октябрьской погоде.

- Прошу прощения, но у меня дела, - в лоб заявила она.

В общении с одноклассниками Мисоно-сан всегда демонстрировала излишнюю вежливость: таким отношением она отталкивала других. Однако, в моем понимании, это было проявлением осторожности. Мисоно-сан производила на меня впечатление маленького, испуганного зверька.

- Прости, что задержали. Если ты спешишь, ничего страшного, - ответил я вместо Канэко.

- Понятно, - пробормотала она и быстрой, но шаткой походкой направилась к лестнице. Наблюдая за ее удалявшейся фигурой, Канэко расслабил плечи и облегченно вздохнул.

- Мисоно всегда была такой грозной? - прошептал он.

- Не знаю... Может быть она примеряет роль демона для Сэтсубуна.

Несмотря на мой абсурдный ответ, я был почти на сто процентов уверен в своей догадке о настоящей причине. Канэко стоял, в недоумении склонив голову на бок - поза, в которой он застыл уже довольно давно.  

- К тому же, она в последнее время так рано уходит... - Канэко с подозрением оглянулся на классный кабинет. Повторяя его движения, я краем глаза посмотрел в ту же сторону. Некоторые запихивали учебники в портфели, другие задержались поболтать - народу в кабинете оставалось еще много. Поэтому, особенно учитывая, что Мисоно-сан сидела дальше всех от двери, можно было действительно сказать, что она ушла достаточно рано.

- Хотя у нее ведь планы; по-моему ничего странного.

- Каждый день?

- Почему бы и нет? Может она навещает маму в больнице, к примеру.

Черта с два.

- Короче, даже если бы ты и спросил, то получил бы какой-нибудь избитый ответ.

Явно потерявший к теме интерес Канэко почесал голову и, наконец, выпрямил шею.

- Да, наверное ты прав. Но глядя на нее, я что-то сомневаюсь в нашей так называемой «непринужденной и гостеприимной обстановке».

- И то правда, - поверхностно ответил я. Это на самом деле не было правдой. Несмотря на то, как легко было бы опровергнуть его замечание, я решил, что наикратчайший путь закончить разговор - согласиться с ним.

- Ладно, до завтра.

Мы лениво помахали друг другу, после чего я развернулся и зашагал по душному коридору, благодаря вечернему солнцу насквозь пропитанному спертым воздухом. Я торопливо прошел по бесшумному коридору, пару раз бросив взгляд на соседний класс, и пробежался вниз по лестнице, пропуская каждую вторую ступеньку. На первом этаже я понаблюдал за Мисоно-сан, пока она кое-как переобувалась. Когда она миновала школьные ворота, я досчитал до десяти и пошел следом за ней, не забывая держать дистанцию. Сегодня вечером я планировал поиграть в детектива.

Недавно этот совершенно ничем не выдающийся городок удостоили чести, несколько раз упомянув его по телевидению, что привлекло к нему немало внимания. В основном со стороны полиции. Причиной тому послужили два недавних происшествия; ну, я говорю два, хотя вполне вероятно, что оба преступления были совершены одним злоумышленником, так что каждый вправе сам решать, связывать их в одно или нет.

В свзи с событиями, о которых идет речь, завели два дела: одно о серийном убийстве, другое о пропавших без вести. Эти ужасные злоключения не давали покоя горожанам уже несколько месяцев. Особенно шокировали серийные убийства, так как в этом городке убийство являлось такой редкостью, что в последний раз здесь это преступление было совершено еще в эпоху размахивавших катанами самураев. Ладно, может я немного преувеличиваю. Но за последние восемь лет это точно был первый случай.

Все началось, когда возле дома культуры нашли труп мужчины среднего возраста, если это месиво можно было так назвать. Если использовать медицинскую терминологию, то согласно установленной причине смерти он скончался после того, как у него из груди вырвали кусок плоти. Он подвергся также и другим дикостям: ему выдрали глаза, отрубили пальцы левой руки и до середины разрезали одно ухо. Поговаривали, что эти увечия были получены в ходе игры, которой любил забавляться убийца, и общественность, само собой, подняла шум вокруг его психического состояния. Следующей жертвой стал ребенок, который теперь уже не встретит седьмого дня рождения. В этом конкретном случае убийца так изуродовал лицо ребенка бесчисленными колотыми ранами, что его было просто не узнать. В результате, к учащимся начальных классов обратились с настоятельной просьбой ходить в школу и обратно домой группами, а в качестве дополнительной предосторожности уроки стали заканчиваться около полудня. Товарищество собственников жилья наряду с полицией регулярно патрулировали окрестности в попытках свести на нет опасность, представляемую убийцей. Несмотря на эти меры предосторожности, установление личности преступника не продвигалось, не говоря уже об аресте.

Второе недавнее происшествие - исчезновение двух детей. Брат и сестра, учившиеся в четвертом и втором классе соответственно, пропали в один и тот же день, когда уже заходило солнце. Многочисленные предупреждения касательно нахождения на улице после заката по-видимому не возымели эффекта. В отличие от других ранее заведенных дел, однако, тела детей так и не обнаружили. Вследствие этой аномалии появилась гипотеза, согласно которой это было похищение, а не убийство. Не имея каких-либо зацепок ни по тому, ни по другому делу, полиция затруднялась определить, действительно ли эти преступления совершил один и тот же человек. Тем не менее, в одном еженедельном журнале я прочитал, что полиция наконец решила рассматривать их как не связанные друг с другом. В журнале акцентировалось дело о похищении в попытке приплести его к какому-то делу прошлых лет.

- ...

Прошло двадцать минут с тех пор, как я начал преследовать Мисоно-сан. К моему сожалению, это был первый раз, когда я за кем-либо следил. Стыдно признавать, но я всего лишь любитель; предыдущего опыта в этом у меня не имелось. Поэтому определить на какое расстояние отставать от нее, представляло для меня чрезвычайную трудность. «Нужно было купить об этом книгу и как следует подготовиться» - промелькнула у меня мысль, сопровождаемая угрызениями совести. С сохраняемой мной дистанции ее фигура была размером со словарь. Куда ни глянь, сельский пейзаж состоял сплошь из рисовых полей, и мест, где я мог спрятаться в случае, если она обернется, определенно не хватало. Надо бы запастись смелостью прыгнуть в канал, если она вдруг решит посмотреть назад. К счастью, Мисоно-сан спешила домой, похоже не волнуясь о том, что происходило у нее за спиной. Ее походка - которую она, наверное, считала довольно уверенной - на самом деле была весьма шаткой. Несмотря на отсутствие признаков простуды, ее тем не менее покачивало из стороны в сторону.

Со временем дорога перешла в мощеную тропу, и количество домов по сторонам стало постепенно увеличиваться. На этом участке пути у меня появилось ощущение, будто я шагнул в жизнь другого человека.

Мисоно-сан вытерла пот на щеках и шее. Под палящим солнцем, под которым вспотеешь даже в летней форме с короткими рукавами, она наверное умирала от жары. Но она не сбавляла темп и плелась дальше. По пути с ней вежливо поздоровался пожилой мужчина, выгуливавший собаку, но он похоже не попал в ее суженное поле зрения, и она полностью проигнорировала его, продолжая идти. Мне стало жалко старика, и, проходя мимо, я два раза легонько поклонился ему - один раз за нее, другой за себя. Он озадаченно посмотрел на меня, после чего опустил взгляд на собаку, словно та могла дать ему какое-то объяснение.

- ...Дальше, чем я думал, - пробормотал я себе под нос. Мы шли уже так долго, что отсюда представлялось более разумным добираться до школы на велосипеде, нежели пешком. Но я знал, что она не умела ездить на велосипеде. У нее были нарушены как координация движений, так и пространственное зрение. Именно поэтому ей приходилось держаться за перила, когда она спускалась или поднималась по лестнице. При игре в волейбол ей редко удавалось попасть по мячу. С баскетболом все обстояло еще хуже: она принимала пассы лицом, а при попытках забросить мяч в корзину почти никогда не попадала в щит, тем более в обод корзины.

...Я хочу кое-что прояснить - я завладел данной информацией ни в коем случае не путем какой-либо разновидности преследования. И хотя сейчас мои действия вполне могут на таковое походить, они в корне отличаются от преследования.

Наконец мы вошли на территорию жилого района. Эта сельская земля, некогда купленная за большие деньги, теперь изобиловала вывесками «Продается». Если подумать, то эти вывески здесь уже несколько лет, но я не помнил, чтобы их число когда-нибудь уменьшалось - грандиозный провал. Перед тем как разворачивать такой проект, фирме следовало сперва призадуматься, представляют ли они себе хорошую жизнь в таком пустынном захолустье.

Пройдя через безлюдное скопление домов, Мисоно-сан направилась к супермаркету за перекрестком. Переходя через эту не имевшую светофора дорогу, она нечаянно зацепилась одной ногой за другую и споткнулась. Я сжал руку в кулак, удержавшись от того, чтобы подскочить и поймать ее. Мисоно-сан просто побрела, пошатываясь, дальше к супермаркету. Возможно из-за времени, у цветочного и овощного лотков перед магазином почти не было покупателей. Вместо того, чтобы проследовать за ней внутрь, я решил подождать ее на улице у торгового автомата, делая вид, что ломаю голову над выбором покупки. Пока я шел к автомату, молодой человек, только что закончивший заправлять его, отодвинулся в сторону, чтобы пропустить меня.

- ...

Дети, фигурировавшие в обоих делах, являлись учениками расположенной неподалеку начальной школы. Восемь лет назад было еще одно дело о пропавших без вести. Мужчина лет тридцати похитил двух третьеклассников, мальчика и девочку, и держал их у себя дома больше года, подвергая физическому и сексуальному насилию. В конце концов мужчина скончался, и дело закрыли. Ввиду нового дела, очень схожего с предыдущим, в городке начали поговаривать о втором «похитителе». Другими словами, превалировало мнение, что это было не просто делом о пропавших без вести, а похищением. Меня однако эти слухи смущали. То, что похитителя безосновательно считали мужского пола, обнаруживало крайне предвзятое отношение. Допустим если мотивом похищения служили деньги, то его вполне могла совершить и женщина. На самом деле, даже если на похищение сподвигла страсть калечить и убивать, то злоумышленником все равно могла быть женщина. Подобные предрассудки неуважительны по отношению к женщинам. А еще говорят про равенство полов.

В ожидании Мисоно-сан, я потягивал холодный чай из автомата и размышлял над множеством проблем, стоящих перед обществом.

- ...

Высказывались нездоровые замечания, внушающие, что раз, согласно стереотипу, только женщины тратят баснословное количество времени на походы по магазинам, то мужчина, который тратит на них примерно столько же времени, должен считаться женственным. Но стоит самому подождать женщину у магазина, как такие взгляды приобретают намного больше смысла.

- ...Где она?

Я осушил седьмую бутылку чая и выкинул ее в мусорку. Мне уже становилось плохо. Лоб пульсировал как в тот раз, когда я чуть не утонул в бассейне. Последние сорок минут я торчал у торгового автомата и вливал в себя чай. Человек, обслуживавший автомат, возвращаясь по своему рабочему маршруту, уставился на меня, удивленный не изменившейся и откровенно подозрительной картиной. Может быть, в его глазах я походил на потенциального похитителя. Я одарил его улыбкой добропорядочного гражданина. Теперь, возможно, он думал, что я убийца.

Спустя двадцать минут после нашего душевного обмена любезностями с молодым человеком, то есть после часового чаепития, Мисоно-сан наконец вышла из магазина с пакетом в левой руке. Количество покупок было настолько непропорционально потраченному времени, что у меня екнуло сердце. Правда это могло быть и от болтавшегося в животе чая. Я спрятался в тени торгового автомата, чтобы Мисоно-сан не заметила меня. Несколько яблок, повинуясь зову притяжения, выпали у нее из пакета. Мисоно-сан задержалась, чтобы поднять их, затем вернулась к перекрестку и заковыляла через дорогу под какафониию клаксонов. Я быстро перешел на другую сторону вслед за ней, обдумывая ход своих действий в случае, если ее собьют: брошусь ли я к ней на помощь или помчусь в противоположном направлении?

После перекрестка Мисоно-сан свернула направо, в сторону центра только что отстроенного жилого района. В этом лесу зданий находилась и ее квартира, в которой она жила одна. Не обращая внимания на падающие из пакета яблоки, Мисоно-сан скрылась в некачественно покрашенной голубой новостройке. Подобрав оставленные яблоки, я заглянул в окно и убедился, что она зашла в лифт и миновала автоматические двери у входа. Пройдя по холлу, примыкавшему к коридору, я оказался в светлом открытом дворе, покрытом дерном. Ранее я заметил, что на первом этаже размещались несколько магазинов, в том числе музыкальный и книжный, а также манга кафе. Здание действительно впечатляло, благодаря чему не вписывалось в городской пейзаж и тем более шло вразрез с представлением о месте проживания одинокой школьницы. Обрадованный отсутствием на двери магнитного замка - единственной сельской деталью во всем доме, - я побежал вверх по пожарной лестнице к месту назначения лифта, на третий этаж. Я открыл голубую дверь и украдкой выглянул на площадку. Мисоно-сан уже стояла у двери своей квартиры под номером триста семь, опустив на пол пакет и вставив ключ в замочную скважину.

Из-за своего укрытия я видел, что ей никак не удавалось открыть дверь - попытавшись несколько раз провернуть ключ, она вытащила его и вставила обратно.

Из того, что она никуда не заходила, кроме супермаркета, я сделал вывод, что вернуться домой было ее основной целью. Если я не ошибался, то мне хотелось бы пригласить себя к ней, но передо мной стояла существенная проблема: замок на двери конечно же затруднит проникновение внутрь. А изображать домушника отнюдь не входило в мои планы, правда лишь по одной причине - я не обладал необходимыми навыками. Кроме того, мне казалось крайне маловероятным, что Мисоно-сан откроет кому-либо дверь и позволит войти в квартиру.

...Оставался только один вариант.

Если открыть дверь своими силами не представлялось возможным, то нужно было просто позволить хозяину сделать мою работу за меня. К этому времени Мисоно-сан наконец разобралась с замком и, проведя рукой по лбу, извлекла ключ из замочной скважины. Пока она медленно открывала дверь, я пробормотал: «Пора» и физически перешагнул точку невозврата. Я трусцой подбежал к ней, естественно и непринужденно поднял ее пакет со словами: «Давай я возьму» и зашел в квартиру.

- ...А?

Пока Мисоно-сан силилась уложить в голове произошедшее, я преспокойно проследовал в прихожую, где небрежно сбросил ботинки, и направился в гостиную, стараясь шагать как можно громче.

- Эй! Куда это ты собрался?! - закричала Мисоно-сан, но я не обращал внимания. Я вошел в опрятную гостиную. После восьмого шага, я резко развернулся и без разрешения надкусил одно из ее яблок.

- А что, просторно, да и чисто тоже. Но я смотрю, телевизор слегка пыльный. Может быть она только выглядит чистой из-за того, что здесь на самом деле не так много мебели? - спросил я, поворачиваясь лицом к ней, только чтобы обнаружить, что выражение ее лица с шокированного сменилось убийственным. Она прищурила глаза, словно хотела скрыть сверкавшие в них огоньки злости, и крепко стиснула в руке пустую вазу. Она, скорее всего, намеревалась использовать ее в качестве оружия. Это уж точно не тот настрой, с каким подобает встречать одноклассника.

- Что ты? - прошипела она.

- Я не «что». Я «кто». Я твой одноклассник, - недолго думая, ответил я. Катая по столу недоеденное яблоко, я краем глаза изучал дальнюю часть гостиной. В одном углу бетонной комнаты западного типа располагалась плотно закрытая темно-красная дверь-фусума, которая преграждала вход в находившееся за ней помещение, судя по всему выполненное в японском стиле.

- Эм... Можешь уйти? Ты мне мешаешь, - прокоментировала Мисоно-сан, изо всех сил стараясь казаться спокойной. Но ее с потрохами выдавали взгляды, которые она каждые несколько секунда бросала на комнату. Будь я учителем начальной школы, то похлопал бы честности ее поведения.

- Если хочешь, я конечно уйду. Но перед тем, как что-либо делать, я хотел бы послушать, что скажет третья сторона.

- ...Я не знаю, о чем ты говоришь.

- Я говорю об этом, - ответил я, поворачиваясь к комнате в японском стиле. В следующее мгновение я услышал скрип ламината и инстинктивно отпрыгнул в сторону. Я оперся о диван и перепрыгнул через него, пытаясь отдалиться от нее. С моей новой позиции я увидел, что место, где я стоял раньше, теперь занимали ваза и электрошокер, оба из которых держала Мисоно-сан.

- Это уже немного перебор. Хотя очень жаль, что у тебя не вышло. Ведь больше такой возможности не представится. Тебе следовало напасть на меня, как только я перешагнул через порог.

Учитывая разделявшую нас дистанцию, шансов на успешную атаку у нее не было. Как бы она не дышала гневом, за какое бы оружие не взялась, теперь это не имело значения: она перестала быть объектом страха. Мисоно-сан пристально смотрела на меня с каменным лицом, и все же ее бешенство ощущалось даже на таком расстоянии. Держа продолговатый электрошокер на уровне груди, она плелась по комнате, не подавая признаков того, что намеревается кинуться на меня в порыве слепой ярости.

- Ты знаешь?

- Разумеется.

То есть разумеется, я не знал ровным счетом ничего. Я не знал, о чем говорила Мисоно-сан, не знал ни что такое правосудие, общественная мораль и нравственность, ни что Мисоно-сан любила больше всего, ни как общаться; я даже не располагал информацией о питательных веществах яблока.

Как я мог знать все это? Ну, кое-где я соврал.

- Не утруждайся. Вытащи ты хоть пулемет, я уверен, что ты не смогла бы меня убить.

Я уже говорил, что обожаю блефовать?

Мисоно-сан преградила мне путь в комнату. Ее чрезмерная честность, которая не давала ей лгать, заставила меня задуматься над тем, как она справлялась с повседневной жизнью.

- Должно быть, что-то по-настоящему важное для тебя. Может быть, важна сама комната. Или же внутри спрятано что-нибудь, что влияет на твой социальный статус, репутацию или материальное положение. Может нечто, способное погубить твое положение в обществе?

Не вдаваясь в подробности, я попробовал прощупать почву, но реакции так и не дождался. Я сделал вывод, что пора было заканчивать с играми. Я ни коим образом не мог предсказать, в какой момент ей завладеет безумие. Тем более, сегодня я навестил Мисоно-сан не ради того, чтобы поиздеваться над ней. И я уж точно пришел не для того, чтобы выведывать о ее грехах.

- Давненько не виделись, - сказал я. Словно волшебник, разоблачающий свои фокусы, я произнес ее имя:

- Маа-чан.

Электрошокер и ваза одновременно выпали из рук Мисоно-сан и грохнулись на пол. Ее плечи задрожали, и она начала тихо всхлипывать; со стороны могло показаться, что ее обидели. Подобно олененку в поисках мамы, она неуверено шагнула в мою сторону. Ее зрачки задвигались из стороны в сторону, а дрожь усилилась.

- Ты помнишь меня? - еле слышным голосом спросил я. Слова вырвались почти неосознанно.

- Мии...кун?

...Имя эхом отразилось у меня в ушах, вызвав волну ностальгии. Прошло восемь долгих лет с тех пор, как я последний раз слышал это имя.

- Маа-чан.

Плечи Мисоно Маю неистово затряслись. Я обнял ее худое, костлявое тело, словно стараясь усмирить дрожь. Мои ноздри наполнились смесью пота и женских духов.

- Мии-кун?.. - снова прошептала она, все еще не в состоянии поверить в произошедшее.

- Ну же, все хорошо.

- Мии-кун.

- Ну же, все хорошо.

- Мии...кун...

Я погладил ее по спине, как мать, утешающая приунывшее дитя. Это стало последней каплей, после которой она впала в истерику.

- Уааааааааааааааааа!!

Из глаз Маю хлынул фонтан слез, как будто в ней что-то вдруг резко сломалось. Поток холодных слез стекал по шее и плечам, образуя лужицу, которая пропитывала влагой все вокруг.

- Мии-кун! Мии-кун, Мии-кун, Мии-кун, Мии-кун, Мии-кун!

В моих объятиях Маю продолжала вновь и вновь произносить это имя, пока наконец не рухнула на пол. По ее щекам по-прежнему струились слезы.

Для меня она была не просто какой-то одноклассницей.

Нас вместе пытали. Нас вместе сломили. И вместе мы сошли с ума.

Отношения, которых не пожелал бы никто.

Мы с Мисоно Маю были жертвами похищения, случившегося восемь лет назад.

Спустя полчаса мы доубирали осколки вазы и немного пришли в себя.

- Прости. Я просто хотел тебя слегка подразнить, - извинился я. Мы сидели на диване, и я поглаживал ее волосы. Маю до сих пор плакала. Когда я обнял ее, она неодобрительно надула губы, но возражать не стала.

- Мии-кун, болван. Ты мне чуть сердечный приступ не устроил.

- Я могу сказать то же самое.

У меня из-за нее действительно едва не остановилось сердце, не говоря уже о том, что ей не хватило считанных сантиметров, чтобы размажжить мне голову и раздробить кости в мелкий порошок.

- Я конфискую это.

Опасные вещи следует хранить подальше от детей. Маю не отреагировала, когда я поднял с пола ее электрошокер; похоже, ей уже было все равно.

- Идиот. Придурок. Мии-кун, дурачок.

Словарный запас Маю, похоже, деградировал до используемого ребенком. От личины спокойствия и невозмутимости, которую она носила в школе, не осталось и следа.

- Почему ты ничего не говорил до этого? - спросила она.

- Я заметил только недавно. Я же не знал твоего полного имени, - соврал я. Однако мой ответ не развеял ее недовольства.

- Врешь. В детстве мы постоянно вместе играли. Ты не мог не заметить.

- Ничего себе. Какой проницательный вывод. Умница.

Погладив ее по голове, я увильнул от ответа. Но не потому, что не мог рассказать ей о причине; просто она скорее всего не поняла бы.

- Маю, у тебя такая маленькая голова. Почти как...

Маю оборвала меня на середине предложения, поднеся палец к моим губам. Она заюлозила на месте, поворачиваясь ко мне лицом.

- Не Маю, а Маа-чан, - объявила она, убирая палец с моих губ.

- Тебе не кажется, что ты слишком взрослая для такой клички?

- Нет! Ты должен называть меня Маа-чан!

Маю замахала руками и ногами как ребенок в истерике, хотя, наверное, правильнее будет сказать, что она психически регрессировала до уровня ребенка.

- И «Мии-кун» напоминает мяукание кошки, - озвучил я очередную претензию.

- А что не так с кошками? Ты против?

«Конечно, против» - подумал я.

- Мии-кун - это Мии-кун, а Маа-чан - это Маа-чан. Это никогда не изменится!

Подкрепленное слезами отчаяние, с которым она взывала ко мне, предполагало чрезвычайную важность ее просьбы. Под давлением обстоятельств, я кивком обозначил свое согласие.

- Да, ты права. «Мии-кун» ассоциируется с синим роботом, а «Маа-чан» - с каким-нибудь маскотом, - пробормотал я.

- Да, да! Мии-кун, ты гений!

С заплаканным, напряженным лицом Маю протянула руку и погладила меня по голове. Какая-то часть меня понимала, что я совершал серьезную ошибку, но мой разум оказался не в состоянии разработать возможную альтернативу или решение. Если рассуждать объективно, то все равно было бы странным спокойно выдавать идеи в такой ситуации.

- Я та-а-ак долго ждала. Того дня, когда Мии-кун с эффектным жестом вновь ворвется в мою жизнь и назовет меня «Маа-чан», - добавила Маю.

- А... Понятно. - воодушевляло... не особо.

- ...Ах да. Ты не против, если я загляну в ту комнату? - спросил я, повернув голову к комнате в японском стиле.

- Конечно не против! - отодвигаясь от меня, воскликнула Маю. Но как только я встал, она обвила руками мою шею и повисла на мне сзади. Мне было слегка тяжело дышать, но я понес Конаки-мусумэ на закорках в сторону комнаты в японском стиле, не переставая молиться, чтобы моя догадка оказалась неверной. Я без промедления с силой распахнул дверь-фусуму. Внутри обнаружилось только двое похищенных детей.

- ...Хм-м, - пробормотал я, закрыл дверь и двинулся обратно, прямиком к дивану. Присев, я включил телевизор. На экране появилась парочка на свидании в парке аттракционов. Они прокатились на колесе обозрения, а парень понюхал ботинки своей девушки. Маю плюхнулась ко мне на коленки, и я задержал дыхание, чтобы оно не сбилось.

- Мне не нравятся сопливые драмы, - констатировала Маю. Она выхватила у меня пульт и нажала «8». Телевизор переключился на скетч-шоу, но я твердо решил разобраться с очевидной проблемой перед тем как чувствовать себя как дома.

- Маа-чан, - обратился я к ней, проводя пальцами сквозь ее волосы, наполовину смирившись с безнадежностью ситуации.

- Ты похитила этих детей?

- Угу!

Маю ответила весело и непринужденно, словно сама беззаботность. С сияющим от гордости лицом она поймала мой взгляд, будто выпрашивая одобрение и признание. Интересно, как бы я отреагировал, будь оно так на самом деле? Возможно даже погладил бы по голове.

- Мии-кун. Эй, Мии-кун. Может тоже здесь останешься? Давай жить вместе.

Я изобразил на лице наивность, притворившись, что не понял, к чему относилось «тоже». Возразил я по другому поводу:

- Не надо обращаться с просьбой и предъявлять требование на одном дыхании.

- Ну? Ну? Что скажешь? - в глазах нетерпеливой Маю светилась надежда. Я задумался: может то, как она держалась в школе, являлось всего лишь маской? Поведение этой «маленькой девочки» выглядело слишком естественным для сомнений в его подлинности.

- Так... Жить вместе, всмысле под одной крышей...

Мы были школьниками, и ожидалось, что наши отношения будут непорочными. Это, однако, скорее всего не распространялось на изначально порочных людей. Еще требовалось получить разрешение моего дяди, формально приходившимся мне опекуном.

- Мы будем вместе ходить в школу и вместе ужинать, вместе принимать ванну и вместе ложиться спать. Разве не чудесно? - спросила Маю.

- Да, звучит замечательно, но что насчет расходов?

- Платить буду я, не волнуйся! - она искушала меня жизнью иждивенца. Но я был не против. Ситуация все равно будет временной.

- Я переговорю сегодня с дядей. Если он скажет нет, то я просто сбегу из дома.

Вывод получился ребяческим. Маю же, глядя в никуда, словно унеслась в царство Морфея, казалось, была уверена в осуществлении этого плана.

- А-а, знала бы я об этом раньше. Отправились бы тогда в классную поездку в одной группе, - ее разочарованный тон не сочетался с радостью на лице. Решив подыграть, я сделал грустный вид. Подделка.

- Все, оставим пока эту отвратительно слащавую тему, - сказал я, хрустнув шеей. Комната в японском стиле оправдала мои ожидания. Мисоно Маю и впрямь была одной из двух тайн, не дававших покоя жителям городка. Но теперь, когда мои подозрения подтвердились, я не имел представления о том, что делать дальше. Даже предвидев такую возможность, я все равно был потрясен, когда непосредственно удостоверился в точности моего предположения.

- Разве совместное проживание не считается радостным событием? А я ввязываюсь в это ни много ни мало с нависшим надо мной преступлением...

Мне хотелось схватиться за волосы от раздражения. Затем выбросить голову и приделать новую.

- Ня-ня? С тобой все в порядке? Ты бледный как смерть, - переставшая витать в облаках Маю принялась тыкать меня в лицо. Приковав взгляд к моему лицу и бормоча детские слова типа «ня», она на секунду призадумалась и затем хлопнула в ладоши в знак нашедшего на нее озарения.

- Ты голодный!

- Ты права... Моим проблемам нет конца; что ж, хотя бы перекушу...

Сейчас было не время сдавать под натиском обременявших меня проблем. Маленькая стрелка висевших над телевизором часов показывала чуть больше пяти, а большая повисла над восьмеркой. Дядя с тетей уже должны были поужинать.

- Мии-кун, ты всегда так много ешь, - заметила Маю, прямо как заботливая мама. Она спрыгнула у меня с колен и, уперев руки в бока, встала между мной и телевизором. - Поэтому я, Маа-чан, приготовлю тебе что-нибудь! - гордо заявила она. Подсвечиваемая сзади сиянием телевизора, она казалась поистине божественной - я чуть не упал на колени в благоговении.

- Буду благодарен.

- Что тебе сделать? Я могу приготовить все, что угодно.

- Тогда сойдет любое блюдо, которое не нравится тебе.

Я невольно съязвил. На глазах Маа-чан, только-только переставшей рыдать, снова выступили слезы.

- Я шучу, это шутка. Юмор Эсперанто. Я хочу того же, чего хочешь и ты, Маа-чан. То, что доставляет радость тебе, доставляет радость и мне. Правда.

Каким же пустым был этот комплимент, почти таким же поверхностным, как девчонки, что без дела слонялись по Сибуе. Тем не менее, перестав плакать, Маю с гордостью обьявила: «Я мигом» и побежала на кухню, даже не надев тапочки.

Сработало супер эффективно.

Глухой стук возвестил о том, что Маю прибыла на кухню. Я пошел проверить, что случилось. На первый взгляд комната казалась ухоженной, но на самом деле тут творился полный бардак. Столовые приборы были разложены по совершенно необъяснимому принципу. Кто держит ножи вместе с палочками?

Маю достала с полки фартук. Раскрасневшись, она надела его поверх школьной формы и робко предстала перед моим взором.

- Что скажешь? Мне идет? - взглянув на меня, поинтересовалась она. В голову не приходил подходящий комплимент, так что я обнял ее. По-моему, достойная замена.

- Мии-кун, ты мне та-а-ак нравишься.

Когда я выпустил из своих объятий слегка покрасневшую Маю, ее губы, как и подабало этому соцветию очарования, уже расцвели в прелестной улыбке.

- Так когда хочешь сыграть свадьбу?

- Погоди. Что?

Ни с того, ни с сего мы засобирались стать супругами.

- Разве будет не здорово, если у нас сначала родится девочка?

Мы даже хотели завести ребенка. Страсти накалялись быстрее, чем в «Руке небесной невесты».

Чтобы воспрепятствовать дальнейшему развитию наших отношений, я огляделся в поисках чего-нибудь, что могло ее отвлечь. На кухне ничего подходящего не нашлось, зато я вспомнил один вопрос, который планировал задать.

- А как будут ужинать дети? Ты на них тоже приготовишь?

Маю отлучилась, чтобы оторвать два куска хлеба от батона в пакете, висевшего на холодильнике.

- Это им, - объяснила она.

- ...Нет. Этого мало.

- Что? Почему?

- Потому. Ты ведь умеешь готовить, так? Покорми их по-человечески.

Маю опустила глаза с явным недовольством, злобно сдавливая хлеб.

- Ничего. Нам давали столько же. Нет, мы получали еще меньше. Я даже даю им столько воды, сколько они захотят.

- Это так, но...

Ее стандарты сравнялась с плинтусом.

- Ты держишь их здесь по собственной воле, так что не отказывай им хотя бы в этом. Неужели ты не помнишь, как сильно мы страдали от голода? - решил добавить я. В нашем случае, нас даже заставляли «выступать» за еду.

Нет, еда - не то слово. Даже после изнурительных «выступлений» нам перепадали лишь объедки. Ирония в том, что это соответствовало нашему положению, ведь мы являлись, по сути, животными.

Маю кивнула в согласии, хотя ее лицо выражало откровенное разочарование.

- Как скажешь, Мии-кун...

- Это не требование, Маа-чан, а просьба. Я хочу, чтобы ты накормила их по своему желанию. Само собой разумеется - так как это просьба - ты можешь отказаться.

Мне стало тошно от моих слов, насыщенных поддельной добротой. На самом деле я знал, что она не устоит, если я приподнесу просьбу именно так. Мое прогнившее сердце вызывало отвращение даже у меня.

- Хорошо, но... А, придумала. Мии-кун, тогда ты тоже должен выслушать мою просьбу.

Маю снова заулыбалась, словно родила гениальную идею. Теоритически меня ничто не обязывало выполнять ее желание, так как это была всего лишь просьба, но что я выиграю, если пожертвую чувствами ради логики даже сейчас? Я кивнул.

- Ура! Только дай мне секундочку!

Швырнув сдавленные куски хлеба на столешницу, Маю с превеликим энтузиазмом распахнула дверцу холодильника. Я несколько мгновений понаблюдал за ней, после чего вышел из кухни, прихватив с собой хлеб.

Я сунул руку в сумку, которую оставил на диване, и достал мобильник. Пролистав список контактов, я выбрал хорошо знакомый мне номер. Тетя ответила почти сразу, и я объяснил, что останусь на ужин у подруги. Тетя наверняка ела излюбленных ею сушеных кальмаров - пока она давала согласие и говорила возвращаться домой как можно скорей, из трубки доносилось непрерывное чавканье. Спрятав телефон в сумку, я остался дальше сидеть на полу и, закрыв глаза, заново пережил все, через что мы с Маю прошли. В течение десяти долгих секунд в голове мелькали воспоминания, наполняя меня ужасом.

Закончив свою медитацию, я раздвинул двери комнаты в японском стиле. Я прошел в середину комнаты, делая вид, что не замечаю сосредоточенные на мне взгляды, и включил свет.

- Полагаю, следует начать с «Приятно познакомится»?

Я попытался выдать улыбку на манер ведущего детского образовательного шоу, чтобы создать приятное впечатление, но тут же понял, что улыбаться в этом месте было свыше моих сил. Пока я осматривал тесную, хоть теперь и хорошо освещенную комнату, на меня нахлынула душная вонь. Насыщенный запах вторгся в ноздри, и мной овладело инстинктивное желание зажать нос. С тех пор как эти двое оказались здесь, они не мылись, их одежду никто не стирал, а служившее туалетом ведро не убиралось, поэтому было неудивительно, что комната так смердела. Я закрыл дверь, чтобы изолировать запах и не позволить ему просочиться наружу. Я задыхался зловонным воздухом; не скорчиться представлялось геракловым подвигом.

Постояльцы откликнулись на мое появление по-разному: старший брат смотрел на меня напуганными глазами, в то время как младшая сестра сверлила меня взглядом, ее и без того узкие глаза продолжали сужаться. Единственное, что у них было общего - это наручники, которые приковывали их за ноги к находившемуся неподалеку столбу. Небольшие порезы как на столбе, так и на их ногах служили доказательством попыток бегства. И брат, и сестра оба затаили дыхание, сжав губы в мрачные линии. Я сел перед ними с идеальной осанкой. У меня была привычка вежливо садиться при первой встрече с кем-нибудь. Судя по взгляду старшего брата, моя учтивость его потрясла.

- Вы, я так понимаю, Икеда Кота-кун и Икеда Анзу-чан?

Проговаривая их имена, я начал изучать их лица. Старший брат, отвечая на мой вопрос, затряс головой вверх-вниз, словно его страх воплощался в силе тяжести. Его сестра тем временем уставилась на стену, игнорируя попытки завести с ней разговор. Что ж, это естественно.

- Можете называть меня «Онии-сан». Конечно, «Онии-чан» тоже вариант.

- М... угу, - пробормотал Кота-кун.

- Но мое имя - секрет, - добавил я, пытаясь превратить своего непримечательного персонажа в таинственного. Не обращая внимания их настороженные взгляды, я поболтал хлебом у них перед лицом.

- Проголодались?

- Э, м-м, д-да. Вообще-то, нет... - невразумительно ответил Кота-кун. У Анзу-чан видимо кончилось терпение и, не отрывая глаза от стены, она в конце концов открыла рот:

- А ты как думаешь? Мы с самого утра ничего не ели. Давай уже сюда.

Ее тон не выражал ничего, кроме откровенных злости и враждебности. Она без колебаний потянулась за хлебом. Я положил его в маленькие ручки. Анзу-чан разорвала и без того замызганный хлеб на куски, будто собиралась пойти на пруд, покормить карасей. Она должно быть проверяла его, но хлеб не содержал ни крема, ни шоколада, ни яда.

- Еще мы сегодня приготовили вам настоящий ужин, - сказал я.

Анзу-чан резко приостановила вскрытие хлеба и повернулась ко мне с широко раскрытыми от удивления глазами.

- Эм, что ты имеешь в виду? - спросил Кота-кун. На его лице читалась тревога; предвкушением тут и не пахло.

- Девочка, которая вас похитила, сейчас готовит ужин. Правда я не знаю, что именно.

- Что готовит? Ужин? Что в нем? Яд? Или вы заставите нас есть вареных тараканов? - сказала Анзу-чан обвинительным тоном. Тем самым она подтвердила мои подозрения насчет того, что ранее она проверяла хлеб на наличие яда. Меня довольно-таки впечатлила ее осторожность. Настолько, что мне захотелось малость подразнить ее. А Кота-кун нервно смотрел на нас, наверное боясь, что сестра разозлит меня. tlc

- Яд и тараканы, значит... Ну что ж, Анзу-чан...

- Не называй меня так.

- Тогда Икеда-сан. Если бы я подал блюдо с одним из этих ингридиентов, ты бы съела?

- Конечно же нет.

- А что, если бы я сказал, что в противном случае пойду на убийство?

- Если бы я его съела, то все равно бы умерла.

Я покачал головой.

- Я не это имел в виду. Если ты откажешься, то умрет твой брат, - уточнил я. Кота-куна передернуло. На глазах выступили слезы. Анзу-чан бросила на своего жалкого брата презрительный взгляд.

- Легко принять одностороннее решение, когда последствия ложаться только на тебя. Однако следует думать о том, на кого еще повлияют твои решения; нужно брать ответственность за свои действия.

Например, моя ответственность за Маю.

Услышав это, Анзу-чан опустила голову, а ее сердитый взгляд потерял свой пыл. Тут, смотря на нас обоих, вступился Кота-кун:

- М-м, я тоже буду есть, так что...

- Хм-м?

- Я буду есть, так что, м-м, пожалуйста, не говори такие вещи, м-м, Анзу.

Кота-кун запинался, но в его словах тем не менее прослеживалась решимость. Его взгляд пронзал меня, наводя на осознание того, что он действительно старший брат. Анзу-чан, хоть и не сумев скрыть удивления, со слезами на глазах схватилась за руки Кота-куна.

- Пожалуйста, не надо так с Анзу, - повторил он.

- ...

Сказанное им зажгло во мне какие-никакие остатки совести, оставив глубокий след. Какие же дети бывают порой безжалостные.

- Я не хочу, чтобы вы думали обо мне как о каком-то подонке, которому нравится играть с гордостью и жизнью людей. Это был реторический вопрос. Простите меня. Пожалуйста, не принимайте всерьез, - попросил прощения я, распластавшись на полу.

- Э, я, я тоже извиняюсь.

Кота-кун продублировал мои телодвижения. Анзу-чан, естественно - нет.

- Это ты виноват, что задал такой вопрос, - пробормотала она. Как по мне, так виноваты те, кто действительно делают такие вещи, но я не высказал этого. Продолжать этот разговор больше не было нужды. Не то, чтобы я ничего из него не вынес, просто мое сердце не выдержало бы их давления на мою совесть.

Они, наверное, умирали от голода, так как набросились на хлеб, который Анзу-чан до этого проверила - а скорее стерла в порошок - в тишине. Несмотря на отсутствие вербального общения, по тому, что они сидели друг напротив друга, было видно, что они дорожили каждым мгновением, проведенным вместе.

Я просто сидел, скрестив ноги, уперевшись рукой в подбородок и наблюдая за ними.

Старший брат, Икеда Кота, учился в четвертом классе начальной школы. Цвет его кожи, покрытой слоем грязи, было невозможно определить. Худое тело и челка на уровне бровей. Хотя его и сестру разделял промежуток в два года, он с подозрением относился к ее настроениям. Но казалось это произростало не из страха, а скорее из чрезмерной любви. Похвально, если спросите меня. Младшая сестра, Икеда Анзу, училась на втором году начальной школы. Она тоже была вся в грязи. Ее доходившие до плеч волосы завивались вверх; возможно она на них спала. Она представляла из себя клубок упрямства и гордости, проявлявшимися в ее зрелой речи. Эта парочка, похищенная Маю, выглядела гораздо более костлявой, чем на фотографиях в газетах, хотя мешков под глазами у них не было.

- Мрм, шо? - Анзу-чан нахмурилась, с трудом справляясь с едой во рту. Ее злобный взгляд вкупе с набитыми как у белки щеками являл собой трогательное зрелище.

- Я просто подумал, что иметь сестру прикольно.

Анзу-чан покраснела, с раздутыми от еды щеками, и отвела глаза. Или нет. На самом деле направленный в мою сторону сердитый взгляд стал еще более угрожающим.

- Я не, м-м, твоя щештра, - проворчала она, выдавливая слова сквозь еду.

- Ты права. Но когда ты видишь собаку, то не возникает желание убить ее, верно?

- М-м-м? Что?

- Ты все-таки хорошая девочка, не так ли?

Раздраженная самодовольством на моем лице, Анзу-чан проглотила остатки хлеба, чтобы сказать мне:

- Ты отвратителен.

Кота-кун подавился, затем опустил голову, извиняясь за свою сестру. Ну и картина, наверное - добродушный похититель и его извиняющаяся жертва.

- Ладно, теперь вы поели, и я хочу поговорить о кое чем серьезном, - сказал я.

- От этого мне еще больше захотелось есть, - возразила Анзу-чан.

- Анзу, тихо, - утихомирил свою сестру предупреждением Кота-кун. Я окинул взглядом их лица и продолжил:

- У меня к вам просьба. Я хочу, чтобы вы сказали, что это я вас похитил. Забудьте о девочке, которая похитила вас на самом деле. Даже не упоминайте о ее существовании. Если вы пообещаете мне, то...

Я пообещал им, что освобожу их, если они согласяться выполнить мою просьбу. Это была ложь. Если честно, то человек должно быть совсем не в порядке, если он поверил такому сомнительному заявлению. До такой степени доверчивый и наивный человек долго не проживет в этом полном обмана мире.

В конце концов, мне придется убить этих двоих.

Мертвый ничего не скажет.

Точно так же, как тот убийца, о котором ходили слухи.

- Э, м-м, - Кота-кун поднял руку.

- Чем я могу тебе помочь, Кота-кун? - радужно ответил я.

- Ты сказал, что «освободишь» нас. В смысле, м-м, ты нас отпустишь?

- Именно это я и имел в виду.

- А... понятно. С-спасибо, что ли...

Слова похоже с неохотой покидали губы Кота-куна, почти как будто он не хотел отсюда уходить. На удивление, даже Анзу-чан проявляла меньше энтузиазма, чем я ожидал. Почти словно они специально дали себя похитить.

Субьективно, похищение хуже, чем убийство. При убийстве человека лишают жизни, и на этом их страдания прекращаются. После похищения же оно продолжает преследовать жертву долгое время после ее освобождения. Ей приходится вести жизнь, насыщенную безумием.

И хотя ничего уже не исправить.

Хотя это хуже, чем смерть.

Она должна продолжать жить.

Ей не дают умереть.

Вынужденной бороться с общественными нормами, давным давно выпавшими за пределы ее способности к осмыслению.

...Черт бы побрал. Что-что, а из памяти такое не стирается.

- Так как вы здесь оказались? - спросил я радостным тоном, маскирующим злость, которая смотивировала мой вопрос.

- Мы, м-м, играли на улице, а потом она пришла и, э, привела нас сюда... - поколебавшись, ответил Кота-кун и бросил Анзу-чан неуверенный взгляд. Несмотря на то, что Анзу-чан была повернута спиной к Кота-куну, она накрыла его руку своей. Я кивнул и сделал вид, чтио понимаю. Однако про себя я кричал «Возражение!». Они играли на улице даже после недавней серии убийств? Я сильно сомневался в этом. В новостях сообщили, что они пропали вечером, так что они действительно находились на улице в это время. Но было крайне маловероятно, что родители вот так позволили бы им пойти погулять... Наверное.

Беспорядочность этого рассказа крепко засело у меня в голове, но я решил, что будет лучше не влезать.

- Что ты тут делаешь? - дверь фусума с грохотом разлетелась в стороны, и сзади послышался суровый голос. Я обернулся и обнаружил холодную, невозмутимую Маю, какой она была в школе. В одной руке она держала сковородку. Ее отношение, типичное для семнадцатилетнего подростка, создавало иллюзию, что регрессия возраста пятнадцать минут назад была ложью. С озадаченным видом, Маю шагнула в комнату и споткнулась о маты татами. Я поспешно поймал ее, вознагражденный сухим «Спасибо».

- Всегда к твоим услугам, - ответил я с бессмысленной вежливостью. Я взглянул на сковородку, проверить что внутри.

- Это якисоба, - Маю протянула сковородку, ярко улыбаясь; это было либо ее любимое блюдо, либо то, в приготовлении которого она не была уверена. Аромат соуса, вместе с запахом комнаты, усмирил мой голод.

- Давай найдем что подложить под сковородку... - предложил я.

К сожалению, Маю кажется не поняла моего японского, так как поставила сковородку пряма на татами. Послышалось шипение, сопровождаемое запахом горелой травы. Комната представляла собой не что иное как в настоящую симфонию мерзких запахов.

- Давай поедим на кухне, - сказала Маю, дергая меня за рукав. Я мфгко отклонил эту идею:

- Мы поедим здесь.

- Почему?

- Потому что ты готовила и для них, разве нет?

Маю раскрыла рот со словами несогласия наготове. К счастью, она ограничилась легким выдохом. Отношение Маю ясно давало понять, что она не в восторге от ситуации. Тем не менее, она послушно присела и передала мне палочки. Я взглядом попросил ее дать палочки и детям. Маю повиновалась, небрежно кинув их им на колени. Какое-то время они просто удивленно моргали. Но это продолжалось недолго - брат и сестра поддались голоду и повернулись ко мне за сигналом, что можно приступать. Я кивнул, и через какую-то секунду они уже тянулись к сковородке своими палочками.

- Осторожно, горячо.

Похоже они не услышали, потому что их головы были уже в сковороде. Они наверняка бы набросились на еду, даже если бы она была отравлена. Они даже не дали мне взять немного себе.

- Вкуснотища!

- Угу, очень вкусно!

Даже Анзу-чан выразила откровенную похвалу, жадно заглатывая еду. Любой нормальный человек бы обрадовался тем, что его готовку так высоко оценили, но Маю не была нормальной. Она с нескрываемым раздражением наблюдала, как дети поглащали приготовленную ею еду, скрежеча зубами и так сильно вцепившись в свою руку, что ногти впивались в кожу. Я боялся, что она закричит на них, но ничего подобного не произошло. Нет, Маю не настолько кроткая. Она медленно подняла палочки. От того, что затем случилось, я ослабел от шока. Она с огромной силой направила концы палочек вниз, целясь Анзу-чан в голову с намерением вонзить их в нее.

- Не надо! - прокричал я, протягивая правую руку, чтобы остановить палочки. Разноцветные палочки Маа-чан прошли сквозь верхнюю часть моей ладони и вышли с другой стороны.

- ...Ай... Кажется, из моей руки вылез инопланетянин...

- ...Мии-кун?

Маю озадаченно посмотрела сначала на палочки, косо торчащие из моей руки, затем на меня. Брат с сестрой тоже приковали взгляды к моей руке, но от еды не оторвались. У этих детишек, должно быть, стальное сердце... или просто ненасытный аппетит. Маю отреагировала только когда из моей раны хлынула кровь.

- Я поищу, чем перевязать, - сказала она, поднимаясь на ноги. Какой беззаботный тон. Она явно ни сувствовала ни капли вины.

- В таком серьезном уходе нет нужды; мне хватит и пластыря...

- Нет. Если туда попадут микробы, твоя рука вся вспенится.

Вспенится, говоришь. Я попытался себе это представить. «Вспенится» моя плоть или кожа?

- И я приготовлю ужин только для тебя.

Это меня не очень обрадовало. Когда тебе предлагают что-то помимо того, что едят остальные, то возникает ощущение, словно это какая-то дискриминация по отнеошению к тебе. Я остановил Маю перед тем, как она собиралась вот-вот покинуть комнату.

- Готовить для меня необязательно. Я не хочу беспокоить тебя.

- Что ты, никакого беспокойства.

Ну, это будет беспокойством для меня.

- Я пока сыт. Знаешь, я... э... все равно сегодня ночью отведаю тебя.

Как только слова слетели с моих губ, меня окатила волна сожаления. Окрашенное от смущения в темно-малиновый лицо горело сильнее, чем когда-либо. Дети кололи меня осуждающими взглядами, причинявших боль сильнее, чем рана. Я посмотрел на Маю, немного побаиваясь ее реакции. Хотя напрасно - вид у нее был сдержанным. Она схватила меня за руку, дополненную двумя новыми пальцами, торчащими из ладони, и вытянула из комнаты. Закрыв за собой дверь, она расцвела в лучезарной улыбке.

- Правда?

- Не изволишь поведать, к чему относится твой вопрос? - ответил я, кося под джентльмена, уж Бог знает почему.

- Значит, значит, ты возьмешь меня? Сегодня? Ночью? Ура!

Эффективность моей манипуляции превзошла все мои ожидания. Заликовав, она подняла руки в воздух. Интересно, может в девичьих мозгах течет серная кислота?

- М-м, мы можем обсудить это потом... П-принеси сперва пластырь, хорошо? - я как мог старался перевести внимание на палочки, что приютились в моей ладони. Я не был уверен в том, сработала ли моя уловка, но Маю с улыбкой кивнула и метнулась прочь как собака, бежавшая за косточкой. Спровадив ее, я вернулся в комнату и сел на свое прежнее место. Я схватился свободной рукой за предметы, растущие из моей кисти.

- Ай, блин. Кость задевает. Ай, ай. Фух - вытянул. У меня мурашки.

Я не без шума выселил палочки из их временного жилища. На ладони вырос красный куполок крови, залив линии темно-красным. Облизывая руку, чтобы не испачкать татами, я почувствовал на себе тяжелый, пристальный взгляд и посмотрел в сторону. Взгляд принадлежал Кота-куну, но что действительно удивило меня, так это то, что якисоба вся исчезла.

- М-м, спа...сибо.

- За что? Поблагодари лучше Онээ-сан. Это она приготовила еду, так что твоя признательность по праву полагается ей.

- Нет, я не это хотел сказать, - ответил он. - Ты защитил Анзу, - продолжил он, застенчиво улыбнувшись и слегка поклонившись. У меня создавалось впечатление, что он привязывается ко мне. А Анзу-чан делала вид, что ничего не слышит, выискивая в сковородке остатки якисобы. Рассмеявшись, я сказал, что волноваться не о чем.

...Пожалуй в контексте наших с Маю отношений над этой ситуацией можно было посмеяться.

Мне откровенно не хватало слов, чтобы описать их.

Едва закончив обрабатывать рану, я в спешке покинул дом Маю. Хотя было тяжело уходить на глазах у плачущей Маю, моя жизнь не могла вращаться вокруг нее - я не мог позволить себе такую роскошь. Хотя это наполовину ложь. Когда я вышел из ее квартиры, то ощутил на коже студеный ночной воздух, и от ветра меня слегка пробрала дрожь.

- ...Насыщенный сегодня был день.

Насыщенный дерьмом похлеще, чем канализационная система. Я глянул на плотно забинтованную руку. Маю тогда, вернувшись, навеселе заявила, что «Пластыря не осталось!», и, несмотря на отсутствие медицинских знаний, попыталась перебинтовать мою рану. Кроме колличества бинтов, больше ничего в оказанной первой помощи нельзя было назвать первоклассным. Я стянул их, но запах лекарств похоже уже впитался в руку. Сегодня видимо был день плохих запахов.

- Не ожидал, что когда-нибудь буду снова замешан в похищении...

Только на этот раз похитителем был я. Единственный тип отношений, в котором можно меняться ролями, это детская вражда. Мои мысли также занимали похищенные дети. Наблюдая и взаимодействуя с ними, у меня сложилось впечатление, что здесь что-то было не так. Где-то закралось противоречие - мне показалось, что они слишком легко смирились со своим положением - но я затруднялся определить, что именно не давало мне покоя.

- ...Стоп.

Я забыл спросить кое-что; вопрос, который я намеревался задать. Я мельком бросил взгляд на дом, усыпанный огнями света из окон квартир. Как будто что-то из искусства теней, его устрашающий вид подчеркивал окружавшую его темноту.

Что поделать, спрошу завтра. Это не было вопросом чрезвычайной важности, и мне не хотелось возвращаться только ради этого. К тому же, у меня было предчувствие, что если я вернусь, то Маю заставит меня остаться на ночь. За это тетя бы огрела меня по голове каменным светильником.

Спрошу завтра. Если вспомню.

Почему ты похитила этих детей?

Восьмой инцидент [Бессознательное убийство]

Посидеть в кафе с собратом по разуму. Вот что стало моим сокровенным желанием с тех самых пор, как я достиг предела своих возможностей, ограниченных головой одного человека. Кое-что, однако, меня все же тяготило. Если я все-таки смогу найти кого-то, похожего на меня, неужели все закончится мирной беседой? Если честно, меня легко вывести из себя, и я чересчур напористый с теми, кто мне небезразличен, а это может смутить собеседника. Более того, мне не чуждо начинать диалог дракой. Поэтому я не решаюсь выискивать родственные души. Мне страшно. Страшно посмотреть в зеркало. Страшно от того, что я могу ударить собственное отражение... К худу ли, к добру ли, но я пока не встречал похожего на меня человека. На сегодняшний день я случайно наткнулся на себе подобного лишь однажды, и то на какие-то пару секунд. Возможно, похожие на меня прячутся, словно представители вымирающего вида. 

Even if there are undoubtedly a vast number of us. I enjoy midnight trips to the convenience store and music sung by a pretty girl. If someone also boasted the compulsive tendency to kill in addition to skill at hide-and-seek, then we just might be the same kind of person. Well, I guess I can compromise when it comes to music taste. Even if they preferred male vocals, I’d still welcome a comrade with open arms. That’s how desperate I am. Even if I were to receive the most suspicious of e-mails, one that hinted at the location of one like me, my brain’s protestations notwithstanding, my legs would take me to the spot in question. Today, as I made a visit to the local convenience store while on the lookout for someone similar to me, I found my enemies patrolling the vicinity like savanna predators. I wish to simply coast through life on my way to becoming a full-fledged member of society. Or so I hope, anyway.--> Даже если нас несомненно много. Я люблю ночные походы в магазин и музыку в исполнении красивой девушки. Если бы кто-нибудь смог похвастаться еще и компульсивным стремлением убивать вдобавок к значительному опыту игры в прятки, то он вполне мог оказаться одного со мной типа человеком. Ну, по поводу предпочтений в музыке я не так строг. Даже если бы ему был милей мужской вокал, я бы все равно поприветствовал товарища с распростертыми объятиями. Вот как велико мое отчаяние. Получи я даже самое подозрительное из электронных писем с подсказкой о местонахождении кого-то, похожего на меня, то мои ноги, вопреки протестам мозга, примчали бы меня к указанному месту. Сегодня, прогуливаясь до местного продуктового магазина и заодно высматривая себе подобных, я обнаружил своих врагов, рыскавших по окрестностям, словно хищники. Я хочу просто плыть по течению жизни и где-то по пути стать полноценным членом общества. По крайней мере, я надеюсь на это.

Примечания:

2. Фусума: тип раздвижных дверей-перегородок в японском жилом доме.

3. Конаки-мусумэ: игра слов. «Конаки-джиджи» - разновидность японского демона. «джиджи» означает «старик», а «мусумэ» означает «молодая девушка».

7. Якисоба: «жареная лапша в соусе», — блюдо японской кухни, заимствованное из Китая в начале XX века.