User talk:SnipeR 02/SnipeR 02 blank file2

№6

Переводчик: Shisha

Корректоры/редакторы: Pufa-chan, Violette, SnipeR_02

Глава 1

Крыса, промокшая до нитки.

Крыс стоял в тоннеле, пытаясь перевести дух. Всюду царствовала мгла. В воздухе витал слабый, едва уловимый запах мокрой грязи. Мальчик очень медленно и осторожно продвигался вперёд, протискиваясь между стенками тоннеля. Места едва-едва хватало. Тьма, кромешная тьма. Ни один лучик света не проникал внутрь, но в этом мраке он чувствовал себя уверенно. Именно такие места нравились Крысу, ведь ни одно существо крупного размера не сумеет пробраться в эту “нору” и захватить его. Краткая передышка. Раненое плечо ныло, но мальчик не обращал внимания на боль. Потеря крови - вот настоящая проблема. Неглубокая рана, скорее царапина, уже должна была затянуться. Однако... Ощущение чего-то тёплого и скользкого подсказывало: кровотечение не останавливалось.

Антикоагулянт. Похоже, оболочку пули покрыли именно им.

Крыс прикусил губу. Необходимо срочно раздобыть что-нибудь, что восстановит свертываемость крови - в идеале бы тромбин или алюминиевую соль. На крайний случай сошла бы и чистая вода, чтобы промыть рану.

В глазах все плыло и кружилось, он с большим трудом держался на ногах.

— Проклятье...

Слабость от потери крови не заставит себя долго ждать. Скоро мальчик даже пошевельнуться не сможет.

— Может это и к лучшему, - шептал внутренний голос.

Может не так уж и плохо укрыться в этом сыром царстве мглы, свернуться клубком и не двигаться. Заснуть... погрузиться в глубокий сон и тихо умереть. Это же почти не больно, лишь легкий холодок коснется тела.

Нет, только звучит заманчиво. Проблемы с кровяным давлением, перебои с дыханием и обездвиживание конечностей… о безболезненной смерти можно даже не мечтать.

— Хочу спать.

Усталость, холод, боль, оцепенение. Ему оставалось только терпеть и разговаривать с самим собой. Затаиться - лучше, чем вести бесполезную и бесплодную борьбу. По пятам пойдёт армия преследователей, но никто, ни одна живая душа не протянет руку помощи. Значит, смерть. Свернуться в этой “норе” и просто заснуть. Просто сдаться.

Ноги сами по себе несли его вперёд, а руки шарили по стенам, ища опору. Крыс улыбнулся. Внутренний голос предлагал оставить надежду, но тело упрямо сражалось за жизнь, несмотря ни на что.

Прошел час. Нет, минут тридцать.

Оставшиеся полчаса - это максимум времени, которое было дано ему на свободное перемещение. За этот промежуток ему нужно остановить кровотечение и отыскать укромное местечко – сделать минимум, необходимый для выживания.

Слабое дуновение ветра. Темнота перед ним потихоньку рассеивалась. Каждый шаг давался с трудом. Тёмный, мрачный узкий тоннель вывел его в просторное место, окружённое белой бетонной стеной. Крыс знал, что тоннель был частью канализации, так называемый «коллектор», которым пользовались лет десять назад, ещё в двадцатом веке. Подземные сооружения шестой зоны находились в ужасном, запущенном состоянии в отличие от зданий на поверхности. Большая часть была заброшена государством из-за старости и ветхости конструкций прошлого века. Коллектор был как раз из этого числа забытых, замусоренных канализационных коммуникаций. Лучшего место и не придумаешь. Он закрыл глаза и представил карту местности зоны №6, которую раздобыл в базе данных.

Заброшенная дорога К0210 - не что иное, как подарок судьбы. Если дела обстоят именно так, то совсем недалеко располагается Хронос – элитный жилой район. Конечно же, существовала большая доля вероятности заблудиться и забрести в тупик. Но, раз Крыс решил выжить вопреки всему, значит нужно двигаться вперёд. Сейчас у него не было выбора, да и времени на размышления.

Дуновение ветра. Поток свежего влажного воздуха разбавил запах затхлой тоннельной сырости. Он вспомнил, что на поверхности шёл сильный ливень. Это место определенно сообщается с внешним миром.

Крыс с наслаждением вдохнул аромат дождя.

7 сентября 2013 года мне исполнялось двенадцать лет. В этот день зону №6, наконец-то, настиг набравший мощь ураган, зародившийся в юго-западной части Тихого океана.

Буря - самый лучший подарок в моей жизни. Эмоции просто переполняли. Деревья во дворе клонились к земле, словно тонкие былинки, ветки и листья срывало мощным потоком воздуха. Шум беснующейся природы запал мне в душу. Всё так необычно, не похоже на ясную и тихую погоду нашего города.

Моя мама очень любила низкие цветущие деревья: с большим удовольствием она засадила всё вокруг миндалем, камелией и клёном; благодаря её стараниям наш двор превратился в маленькую рощицу. И именно поэтому, шум этого урагана был особенный. Каждый ствол скрипел, стонал на свой лад, издавая неповторимые звуки. Порывы ветра швыряли сорванные ветки и листья в окно, залепляли ими стёкла и уносили прочь. Буря снова и снова пыталась ворваться в дом. У меня появилось дикое желание открыть окно. Даже сильному тайфуну, вроде этого, не под силу разбить высокопрочное оконное стекло. В моей комнате с системой климат-контроля уровень кислорода, влажность и температура всегда оставались неизменными. Может, поэтому я захотел открыть его. Распахнуть настежь и запустить ветер, дождь, разрушить это ежедневное постоянство.

– Сион, – из интеркома раздался голос мамы, – Надеюсь, ты не собираешься окошко открыть.

– Да нет, мам.

– Молодец… Слышал? Равнины Западного блока затопило водой. Кошмар, да?

На самом деле ей было всё равно.

Вне территории шестой зоны землю поделили на четыре блока - Восток, Запад, Север и Юг. Большую часть Восточного и Южного блоков занимали сельскохозяйственные поля и пастбища. Примерно 60% овощей и 50% мяса производится именно там. В Северном блоке властвовали лиственные леса и горы, охраняемые Комитетом центрального управления. Жителям запрещалось заходить туда без специального разрешения, но никто особо не горел желанием гулять по месту, где человек так и не сумел поработить мать природу.

Территория городского лесопарка составляла одну шестую, а может чуть больше, площади зоны №6. Место идеально подходило для любования летним цветением, золотыми и багряными красками осени, зимним снежком и морозцем, и, конечно, весенним пробуждением. Если повезёт, то на прогулке можно увидеть маленьких зверюшек, половить бабочек, послушать жужжание пчёл, побегать от мошек, комаров и оводов. Почти все горожане радовались этому маленькому лесному чуду. А я - нет.

Особенно я не люблю здание Муниципалитета, высившегося в центре парка. Пять подземных ярусов и десять наземных, выполненных в форме купола. В городке не было ни одного небоскрёба, поэтому подобная “помпезность” слегка выбивалась из общей картины. От здания как будто веяло чем-то зловещим. Из-за круглой формы и белого цвета люди называли это загадочное сооружение “Лунной каплей”, но мне казалось, оно больше похоже на кожный нарыв. Нарыв, вылезший в центре города. Если обойти вокруг, видно, что здание больницы и Бюро Безопасности, стоящие рядом, связаны тропинками, напоминающими газопровод. Окружал всё это зелёный лес - место для спокойного отдыха жителей города. Растения и животные в нём проверялись ежеминутно; цветы, фрукты и насекомые каждый сезон полностью регистрировались. Люди могли выбрать лучшее место и время через специальную сервисную систему города, чтобы посмотреть на парк. Послушная, идеальная природа. Но даже она сегодня сорвала цепи оков и бесновалась. Ураган.

Ветви с зелёными листьями всё ещё бились в окно. Ветер ревел и насвистывал, его вой время от времени отдавался эхом. Я слышал, нет, точнее мне казалось, что слышу. Звуконепроницаемое стекло огораживало мою комнату от любого внешнего шума. Сильное желание открыть окно. Желание услышать, почувствовать всю мощь и неистовство бушующей природы. Не задумываясь ни на секунду, я кинулся к нему и распахнул эту стеклянную преграду. Дождь и ветер ворвались в комнату. Он выл, выл так, словно вылез из глубин Ада. Такого я давно не слышал. Безумный безудержный крик сорвался с моих губ. И подняв руки вверх, я ревел вместе с ветром. Никто не услышит мой вопль, буря поглотит и унесёт его, но я всё же кричал, кричал без причины, без необходимости, просто так, повинуясь неосознанному влечению. Капли дождя залетали мне в горло. Понимаю, это было глупо и по-детски, но я не мог остановиться. Ливень усиливался. Неясно почему, но мне ужасно захотелось скинуть с себя одежду и прыгнуть в дождь. На секунду в воображение появилась картина: я, абсолютно голый, бегу сквозь потоки падающей сверху воды. Статус городского сумасшедшего точно гарантирован, но искушение столь сильно. Открыв рот, я глотал капли, пытаясь подавить это желание и страх. Страх перед моим внутреннем “Я”. Иногда замечаю, что возбуждение, дикие животные инстинкты берут надо мной верх.

Сломай.

Разрушь.

Что разрушить?

Всё.

Всё?

Раздался автоматический сигнал, предупреждающий, что воздушные условия в моей комнате ухудшились. В дальнейшем система сама бы закрыла и заперла окно, контролер температуры и влажности сразу же приступил к своим прямым функциям: все мокрое, включая одежду на мне, немедленно было бы высушено. Вытерев шторой покрытое каплями лицо, я направился к двери, чтобы отключить систему управления воздухом.

А что, если бы я тогда поступил иначе? Иногда я всё ещё спрашиваю себя об этом. Если бы я закрыл окно, и предпочёл сухой комфорт комнаты, думаю, моя жизнь потекла бы в другом направлении. Но, событием, в корне перевернувшее мой мир, изменить который я сам был не в состоянии, оказалась банальная случайность – открытое в ураган окно 7 сентября 2013. Такое нелепое стечение обстоятельств.

Я не очень верю в “Злой рок” или “Предопределение”, иногда очень резко осуждаю фразу “Уготовано судьбой”.

Щелчок выключателя, и сигнал тут же смолк. Комната погрузилась в тишину.

— Хах.

Слабый смех позади меня. Инстинктивно я обернулся и вскрикнул. Там стоял насквозь промокший ребенок. Однако, я не сразу понял, что это мальчик. Волосы до плеч падали на лицо. Рубашка с короткими рукавами открывала худую шею и тощие руки. С первого взгляда сложно сказать: мальчик это или девочка, был ли он старше или младше возраста, на который выглядел. Но я не мог ни о чём думать, кроме красных пятен на его плече, которые так и притягивали мой взгляд. По цвету напоминало кровь, но прежде я не видел такого обильного кровотечения. Бессознательно я протянул к мальчику руку. Незваный гость, едва я его коснулся кончиками пальцев, скользнул в сторону. Тут же я почувствовал толчок, сильный удар о стену. Ледяное ощущение на шее. Это пальцы, пятерня, сомкнувшаяся на моём горле.

• * *

Он тихо произнёс: “Замри”.

Ростом мальчик был пониже меня – мне пришлось наклонить голову, чтобы поймать его взгляд. Никогда прежде я не видел таких глаз: цвет был неповторим, свет и тьма словно сплелись в нём в единое целое. Радужка как будто сияла серебром. Пальцы на моей шее начали сжиматься. С виду незнакомец не казался силачом - тело выглядело хилым и слабым, но он настолько крепко держал меня, что пошевелиться не было никакой возможности. Не думаю, что обычный человек способен на такое.

- Ясно, - начал задыхаться я, - Ты не в первый раз делаешь подобное.

Мальчик, не моргая, смотрел на меня. Цвет глаз стал другим, более ровным, похожим на гладь океана. В этом взгляде не было даже намёка на подозрительность, страх или жажду крови, лишь спокойствие и умиротворение. Я смотрел ему в глаза и ощущал, как мои собственные страх и паника исчезают прочь.

- Я забинтую, - облизнув губы, просипел я. - Больно же, да? Я сделаю перевязку.

Ах, какой удивительный взгляд! В стальном омуте глаз я видел своё отражение. На секунду мне показалось, что я вот-вот утону в этой серебристой тьме. С большим трудом мне удалось оторваться от этого таинственного сияния и, опустив взгляд вниз, я вслух повторил, скорее для себя, чем для него:

- Я помогу. Нужно остановить кровь. Перевязать. Понимаешь же меня, да?

Давление на шею немного ослабло.

- Сион, - снова раздался голос мамы из интеркома. - Ты всё-таки открыл окно.

Я сделал глубокий вдох. Успокоился. "Всё хорошо", - уверял я сам себя. Голос не дрожал.

- Окно?.. Ах, да, открыл.

- Ты простудишься, глупышка, закрой сейчас же.

- Хорошо.

С того конца я услышал задорный смех своей мамы.

- Тебе сегодня уже двенадцать исполняется, а ты всё ещё ведёшь себя как маленький ребёнок.

- Да, я всё понял… Ох, мам?

- Да?

- Я доклад пишу. Не мешай мне, ладно?

- Доклад? А что, спецкурс уже начался?

- Э?.. Ну да, заданий целая пирамида.

- Поняла… Только не переутомляйся. И не забудь спуститься к ужину.

Ощущение холода на шее исчезло, ледяные пальцы отпустили моё горло. Тело смогло двигаться. Протянув руку, я перезапустил систему управления воздухом, убедившись, что система безопасности отключена. Если её включить, то она тут же обнаружит незваного гостя и забьет тревогу. Система безопасности не среагирует на официального жителя шестой зоны, но сомневаюсь, что у этого промокшего насквозь незнакомца было гражданство.

Окно закрылось, и теплый воздух потоками начал циркулировать по комнате. Сероглазый мальчик в полуобморочном состоянии рухнул на колени и прислонился к кровати. Он тяжело дышал – слабость и изнеможённость всё-таки взяли верх. Отыскав аптечку, я приступил к лечению: замерил пульс, стащил с мальчика рубашку и начал промывать рану.

- Это…

Я пристально разглядывал ранение. Этот тип травмы мне был не знаком. Рана выглядела так, словно кто-то вырвал ровную полоску из плоти, глубина её доходила до кости.

- Это что, от пули что ли?

- Ага, - незнакомец говорил так непринуждённо, словно его всего на всего комар укусил. - Слегка зацепило. Как это правильно называется? Царапина?

- Понятия не имею, я же не профессионал, ещё только в школе учусь...

- На спецкурсе для одаренных детей?

- Перейду в следующем месяце.

- Ого, да ты у нас вундеркинд, да? - от голоса так и сквозило сарказмом и иронией. Я отвёл взгляд от раны и посмотрел прямо в эти загадочные серебряные глаза.

- Издеваешься?

- Издеваюсь? Я? Нет, конечно. Ты, как-никак, мне руку латаешь. И какая же у тебя специальность?

Моим основным предметом была экология, и совсем недавно был переведён на усиленный курс. Экология. Я задумался, что же мне делать с пулевым ранением. Я впервые применял свои знания на практике, и немного нервничал. Так что же сначала? Обеззаразить, забинтовать… А, ну конечно, в первую очередь нужно остановить кровь.

- Это что? - он нервно сглотнул, заметив, что я достал шприц.

- Местная анестезия. Она обезболит.

- Стой, стой, стой. Ежу понятно, что обезболит, но зачем?

- Швы наложить.

Довольная ухмылка, появившаяся в тот момент на моем лице, со стороны выглядела так, будто штопать людей моё любимое занятие. Сам я об этом факте узнал от него чуть позже.

- Швы! Что за примитив-то, каменный век. Наука что, вперед с тех пор не продвинулась?

- Здесь тебе не больница. Современного медицинского оборудования в кладовке не держу, да и рана у тебя не из разряда смертельных.

В нашем городке практически не было преступников. Тут безопасно, горожанам не грозили ни убийцы, ни насильники, ни воры, а любая деятельность преступного мира пресекалась на корню. Поэтому у людей не было необходимости в оружии, разве что для охоты. Два раза в год Центральным Управлением снимался запрет на отстрел, и ярые фанаты своего хобби, набросив на плечи винтовки, топали в район гор – Северный блок. Моя мама откровенно их недолюбливала. Она никогда не понимала, как можно убивать милых животных только из удовольствия, многие разделяли её позицию. Опросы показывали, что у 70 % населения, охота, как вид спорта, вызывала только негативные эмоции. Убийства бедных невинных животных – дикость и насилие…

Однако истекающая кровью фигура не была ни лисой, ни оленем. Это человек.

- Поверить не могу, - тихо пробормотал я.

- Ты о чём?

- Что есть люди, которые могут направить дуло винтовки на другого человека и нажать на курок… только если это… В тебя же случайно попали, да? На охоте?

На его лице появилась ухмылка. Мальчик улыбался.

- Охота, хах. Можно это и так назвать. Вот только “охотники” спецом стреляли.

- Они видели, что стреляют в человека? Это же противозаконно.

- Разве? Просто в этот раз на охоте дичью была не лиса, а человек. Преследование. Разве это вне закона?

- То есть?

- Ну, среди людей есть охотники, и есть дичь.

- Я тебя не понимаю.

- Да я и не надеялся. Тебе не нужно понимать. Вот только, ты всерьез решил делать мне УКОЛ? А анестетика в виде спрея нет? Или чего-то в этом роде?

- Всегда мечтал поставить кому-нибудь укол.

Я обеззаразил рану, обезболил её тремя инъекциями, которые поставил вокруг повреждённого участка. Всё шло как по маслу, несмотря на нервную дрожь в руках.

- Скоро онемеет и затем...

- Ты наложишь швы.

- Ага.

- А раньше кого-нибудь штопал?

- Неа, я же эколог, а не медик, но у меня есть базовые знания в этой области. Нам показывали видеоролик.

- Видеоролик, ха…

Он глубоко вздохнул и посмотрел мне в лицо. Тонкие бескровные губы, впалые щёки, бледная сухая кожа. Незнакомец мало походил на человека, живущего обычной жизнью. В нём действительно было что-то общее с дичью, с вечно уставшим, вечно преследуемым, вечно одиноким созданием. Вот только глаза были совсем иными, не как у загнанного зверя. Они были бесстрастные, холодные, без страха и ужаса. Но от них прямо исходила огромная сила. Что это? Желание выжить? Этот вопрос никак не выходил из моей головы. Никогда я не встречал человека, обладающего таким незабываемым, необыкновенным взглядом. И этот взгляд был направлен прямо на меня.

- Ну ты чудак.

- Почему это?

- Даже имени моего не спросил.

- Да, но и своего не называл.

- Сион, правильно? В честь цветка? (прим.ред.: Сион - с яп. цветок астры )

- Угу. Маме нравятся деревья и полевые цветы. Ну, а тебя как зовут?

- Нэдзуми.

- Э?

- Зовут меня так.

- Крыса… Не похоже.(прим.ред.: Нэдзуми пишется теми же иероглифами, что и крыса)

- В смысле, ты о чём?

Цвет глаз совсем не был похож на цвет шкурки крысы. Он был более утонченный. Как… как цвет неба перед восходом солнца, тёмный, насыщенно серый купол неба, который вот-вот прорежет первый лучик солнца. Смутившись от мысли, что меня понесло, словно нерадивого поэта, я покраснел и скомандовал несколько оживлённее, чем следовало:

- Ну что ж, начнем!

"Помни три основных этапа наложения шва," - твердил я сам себе. - "Сделай два или три узелка и используй их как основу для создания непрерывного шва…. Нужно действовать предельно осторожно и точно … чтобы шов получился ровным…"

Пальцы дрожали. Нэдзуми молча наблюдал за моими манипуляциями. Я одновременно и нервничал, и был возбужден, своими руками воплощая теоретические знания в реальность. Так волнительно.

Вот и всё. Я придавил рану кусочком чистой марли. Со лба бежал пот.

- И всё-таки ты смышленый малый.

Лоб Нэдзуми тоже был влажным.

- Работал-то я руками.

- Ну и что, мозг тоже участвовал. Тебе же двенадцать лет, да? И уже на спецкурсе высшей школы. Элита.

На сей раз не было даже намёка на издёвку, скорее доля благоговения. Я молча убирал запачканную марлю и инструменты.

Десять лет назад я набрал высший бал на городской олимпиаде для двухлетних детей. Любому, кто занимает призовое место на конкурсе или в спортивном состязании, город предоставляет возможность выбора лучшего учебного заведения. До десяти лет я ходил в школу, классы которой были специально оборудованы по последнему слову техники для учеников вроде меня. Под надзором опытных преподавателей мы грызли гранит базовых наук и получили основные знания, после этого каждому из нас выделили отдельную группу учителей, чтобы углубиться в специальность, которую мы выбрали. С того момента, как я был определен в группу для одаренных, мне гарантированно блестящее будущее. Незыблемо, никакая сила не может разрушить это. По крайней мере, все так считали.

- Довольно удобно, - пробормотал Нэдзуми, продолжая сидеть на кровати.

- Можешь прилечь, но только переоденься сначала.

Я кинул чистую рубашку, полотенце и коробку антибиотиков ему на колени. И, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, решил сделать какао. В моей комнате стол ряд кухонных приборов, так что всё, что было необходимо для приготовления пары кружек согревающего напитка, находилось под рукой.

- А ты у нас не модник, да? - фыркнул Нэдзуми, повертев в руках рубашку в клетку.

- Всяко лучше разорванных и испачканных кровью обносков.

Я протянул ему кружку дымящегося какао. Впервые за весь вечер я заметил что-то похожее на эмоции в его серых, непроницаемых глазах. Искорка радости. Нэдзуми, сделав несколько глотков, пробормотал что-то вроде: “Недурно”.

- Вкусно. Варить какао у тебя получается лучше, чем швы накладывать.

- Не надо сравнивать. И, вообще, для первого раза получилось неплохо.

- Ты всегда такой?

- Э?

- Такой доброжелательный. Или милые, умные, благородные мальчики, выращенные в тепличных условиях, по определению ничего не боятся? - продолжил Нэдзуми, держа кружку обеими руками. - Как вы, ребята, вообще выживаете, не боясь ничего, а?

- Я боюсь. Боюсь опасностей и совсем не хочу лишний раз с ними сталкиваться. Я не божий одуванчик и понимаю, что человек, забравшийся в моё окно, явно не какао попить пришёл.

- Тогда объясни, почему?

И правда, почему? Почему я обработал рану незваного гостя и даже угостил его горячим какао? Хотя бесчувственным монстром меня не назовёшь, но и святым тоже. Не замечал за собой избытка сострадания и доброжелательности, чтобы помогать всем, кто был ранен. Я не горел желанием лезть в неприятности, но этого мальчика не выгнал. Если власти города узнают, у меня будут крупные неприятности. В их глазах я стану тем, кто проигнорировал глас правосудия. И если это случится…

Я снова встретился с этим серебряным взглядом. В нём только насмешка. Казалось, Нэдзуми видит меня насквозь, видит все мои мысли и смеётся над ними. Я сжал рубашку в районе живота и сердито посмотрел на него.

- Если бы ты был здоровенным и злющим мужиком, я бы сразу врубил сирену. А ты маленький, похож на девочку и едва-едва на ногах держался. Вот… Вот поэтому я решил помочь тебе. И…

- И?

Твои глаза такого необычного цвета, ничего подобного я не видел раньше. Я просто утонул в них.

- И… Мне захотелось попробовать швы наложить.

Нэдзуми пожал плечами и допил остатки какао. Вытерев рот задней стороной ладони, он накрылся простыней.

- Чо, правда можно поспать?

- Конечно.

- Спасибо.

Первые слова благодарности, которые я от него услышал.

• * *

Мама сидела на диване в гостиной и внимательно смотрела телевизор - широченный плоскоэкранный агрегат. Заметив, что я вхожу, она направила палец в его сторону. Диктор (девушка с прямыми волосами) взывала к бдительности и осторожности жителей Хроноса.

Из исправительной колонии Западного блока сбежал преступник. В последний раз он был замечен неподалёку от Хроноса. Напомнив также о бушующем урагане, было объявлено о введении в городе и его окрестностях комендантского часа на эту ночь. Жителям только в самом крайнем случае разрешалось выходить из дому.

На экране появилась фотография Нэдзуми и надпись красными буквами “VC 103221”.

– VC…

Я сунул ложку вишневого торта в рот. В день, когда я появился на свет, папа, в честь празднества, купил такой. С тех самых пор, из года в год мама печет именно его на мой день рождения.

Она часто говорила, что отец был безнадёжным транжирой. Расточительствовал он на женщин и выпивку, хотя нет, не так, на выпивку и женщин. От ярлыка «алкаш» его отделял всего один шаг. Однажды он пришел домой, едва держась на ногах, и принёс целую охапку вишнёвых тортов. Три из них были такими прекрасными, что мама постоянно припоминает их вкус каждый раз, когда 7-го сентября раскатывает тесто. Родители развелись спустя два месяца после этого случая с тортами. К сожалению, в моём сердце не осталось даже самого крохотного воспоминания о безнадёжном отце - почти алкоголике. Но отсутствие папаши в нашей жизни было совсем незаметным. Когда я попал в разряд «умников», мама и я получили право проживания в Хроносе. Нам создали все условия, включая этот скромный, но прекрасно оснащенный удобствами дом. Отсутствие отца стало еще незаметней.

- Ой, совсем забыл, что система безопасности отключена. Но так лучше, да?

Мама с трудом поднялась. В последнее время она набрала несколько лишних кило и они явно были обузой.

- От этой штуки одна головная боль. Она реагирует жутким воем даже на кошку, шмыгнувшую во двор, а потом приезжают люди из Комитета и начинают выяснять, что да как.

С того момента, как она прибавила в весе, головная боль у нее в разы участилась. Видимо, существует взаимосвязь между ожирением и мигренью.

– Надо же, такой юный и уже VC… Любопытно, что же он натворил.

VC. V-чип. Сокращенно от «Violence chip - чип контроля жестокости». Первоначально так в Америке называли микросхемы, которые в телевидении использовались для цензуры. С помощью этого прибора, вы можете заблокировать показ сцен, содержащих кадры насилия, жестокости или порнографии. Насколько я помню, эта система вошла в обиход вместе с вступлением в силу закона о Телекоммуникациях в 1996г.

Но для 6 зоны термин: “ чип контроля жестокости ” имел абсолютно другое значение. Убийства, покушения, грабежи, нападения, изнасилования – любому человеку, совершившему то или иное злодеяние, в тело внедряли такую систему. Она позволяет отслеживать местоположение, а также физическое и эмоциональное состояние заключенного с помощью компьютера. Чип контроля жестокости использовался только для особо опасных преступников.

Как же он его вынул?

Если бы чип всё ещё был в его теле, то его местоположение было бы известно со 100% точностью. Было бы проще просто задержать его и без извещения граждан. Но, раз они пустили эту информацию в телевизионный эфир и объявили комендантский час, значит, системы слежения не в состоянии засечь его.

Рана?.. Нет, быть не может.

Я никогда не видел пулевое ранение, но могу с уверенностью сказать, что в него стреляли с расстояния. Если бы чип находилась в потерянной части плоти, то рана была бы гораздо глубже, с ожогами и рваными краями. Более серьезная.

- Тоска смертная… да? Хотя чего это я, сегодня же у тебя особенный день.

Мама вздохнула и бросила кусочки мелко порезанной петрушки в стоящий на столе горшок с тушёным мясом. «Тоска смертная» - я слышу это от неё всё чаще и чаще.

Я очень похож на маму. Мы оба ранимые и не любим часто появляться в обществе. Нас окружают неплохие люди, по крайней мере, ничего плохого про них сказать не могу. Одноклассники, соседи, горожане - все приветливые, умные, воспитанные. Никто не повышал голос, не кричал, никого не оскорбляли и не смотрели косо. Никаких странных личностей или людей не от мира сего. Каждый вёл здоровый образ жизни и даже слегка полноватые люди, вроде мамы, были редкостью. И в этом стабильном, однородном мирке, с одинаковыми на вид людьми моя мама растолстела и принялась через слово вставлять фразы: “вломы” и “тоска смертная”; а я заметил, что присутствие других людей начинает и меня раздражать и угнетать.

Сломай.

Разрушь.

Что разрушить?

Всё.

Всё?

Ложка выпала из рук и брякнулась на пол.

- Что с тобой? Будто в облаках витаешь.

Мама смотрела на меня, едва сдерживая любопытство. На её пухлом личике сияла улыбка.

- Совсем на тебя не похоже, Сион. Хочешь, я помою ложку?

- Да, нет. Сущий пустяк, - я улыбнулся в ответ. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание перехватило. Пулевое ранение, кровь, VC, необыкновенные серые глаза. Что же всё это? Никогда ничего подобного не врывалось в мою размеренную жизнь. Что же будет с моим разрушенным миром?

Мимолетное предчувствие. Ощущение, что грядут большие изменения. Ощущение, что мальчик, влезший в моё окно, опрокинет и перевернёт всё с ног на голову, он словно вирус, попавший в клетку, видоизменяет и разрушает её.

- Сион? Нет, ну правда, что с тобой?

Мама вновь смерила меня взглядом, её выражение лица не оставляло равнодушным.

- Прости, мам. Мне ещё доклад делать. Поем в своей комнате, - соврав, я встал из-за стола.

- Не включай свет.

Как только я вошел в комнату, низкий голос дал мне команду. Я не люблю темноту и даже на ночь зажигаю ночник. Но сейчас вокруг была кромешная темень, хоть глаз выколи.

- Ничего не вижу.

- Тебе и не надо.

Но если ничего не вижу, то идти не могу. Я беспомощно стоял, держа в руках тарелки с тушеным мясом и вишневым тортом.

- Вкусно пахнет.

- Я принес тушеное мясо и вишнёвый торт.

В темноте раздался одобрительный свист.

- Будешь?

- Ага.

- Ты собираешься ужинать в темноте?

- Да.*

[Прим. Летты, Пуфы и Ши (в один голос): если хочешь быть здоров - ешь один и в темноте XDD]

Крохотными шажочками я двигался вперёд. До ушей долетело тихое ехидное хихиканье.

- Даже в родной комнате теряешься?

- Ну, я, как бы, не сова, чтоб в темноте видеть. А ты можешь?

- Конечно. Я же Крыс.

- VC 103221.

Я смог ощутить, как он замер.

- Тебя в новостях показывали. Вот она – слава.

- Ха. Вживую я круче, верно? Эй, а торт-то хорош.

Мало-помалу глаза привыкли к темноте вокруг меня. Я сел на кровать и начал искоса наблюдать за Нэдзуми.

- Тебя не поймают?

- Неа.

- А чип?

- Всё ещё во мне.

- Хочешь, я выну?

- Хирургия? Нет уж, я пас.

- Но…

- Забей. От этих примочек нет никакого толку.

- То есть?

- VC – всего лишь игрушка. Вывести её из строя проще, чем два пальца об асфальт.

- Игрушка, хах.

- Ну да. Могу сказать, что город сам по себе тоже что-то вроде игрушки. Дешёвая игрушка, привлекательная только снаружи, а внутри…

Нэдзуми, доев тушеное мясо и пирог, удовлетворенно вздохнул.

- Уверен, что сможешь удрать? Объявили комендантский час.

- Легко.

- Но все нарушители сразу определяются при сканировании. Эта система повсюду!

- Думаешь? Она не настолько идеальна, как вы все считаете. Полным-полно лазеек и нор.

- О чём ты?

- Я не её часть. Вас всех заставили поверить, что эта дырявая фальшивка - утопия. Хотя, может, вы сами по себе в это верите.

- Нет.

- Э?

- Мне кажется, это место далеко от идеального мира.

В этот момент словно маленький чёрт дернул меня за язык. Нэдзуми замолчал. Вокруг меня только тьма и тишина, и я совсем не ощущал его присутствие рядом. Нет, он, и правда, походил на крысу, ночной грызун, скрытый в темноте.

- Вот чудик, - он произнёс это спокойным голосом, тональность которого была ещё ниже, чем прежде.

- Правда?

- Ага, это не те слова, которыми могут бросаться умники вроде тебя. Они боком выйдут, если власти прознают, так?

- Да уж, неприятности – это не то слово.

- Ты приютил сбежавшего VC, не оповестил Министерство… Если они это разнюхают, то проблемы удвоятся или утроятся. Легко не отделаешься.

- Знаю.

Нэдзуми внезапно вцепился мне в руку. Его тонкие пальцы сильно впились мне в плоть.

- Серьёзно? Мне пофиг, что с тобой будет. Меня это мало заботит, но если всё закончится плохо, не хочу быть крайним. Чувство вины загрызет…

- Как мило с твоей стороны.

- Мамаша всегда говорила: “Не доставляй неприятности другим”, - сказал он со смехом.

- Ты уйдешь?

- Неа, я устал. А снаружи бушует природа. И раз у меня наконец-то появилось возможность нормально выспаться, то почему бы нет.

- А ты нахал.

- Папаша всегда говорил, что не нужно стесняться своих желаний.

- Повезло тебе с отцом.

Пальцы отпустили мою руку.

- Мне дико повезло, что ты оказался таким чудиком, - мягко произнёс Нэдзуми.

- Нэдзуми?

- А?

- Как ты попал в Хронос?

- Не скажу.

- Ты сбежал из исправительной колонии. Это вообще возможно?

- Конечно. Но я здесь не по своей прихоти. Они сами впустили меня в зону №6. Утверждать, что я сам хотел сюда прийти, не совсем верно.

- Впустили?

- Ну да. Можно сказать, что у меня был конвой.

- Конвой? Полиция? А куда сопровождали?

Исправительная колония находилась в Западном Блоке - районе особого контроля правопорядка службами безопасности. Любой, кто хотел попасть оттуда в зону №6, должен был запрашивать разрешение в Министерстве. Те, у кого были специальные выездные визы, могли свободно перемещаться, а вот новички ждали своих документов не меньше месяца – да и счастливчиков, чью форму одобряли, едва достигало десятой части. Количество времени на посещение города строго ограничивали. Естественно, что число людей в Западном Блоке, ожидавших одобрения стало расти. Для них и выстроили вдоль улиц жилье и всевозможные забегаловки. Поэтому каждый может найти работу по душе или открыть собственное дело. Сам я никогда не был в Западном блоке, но по слухам, жизнь в этом месте бьёт ключом. Уровень преступности зашкаливает, но это не удивительно - большинство носителей VC, отбывающие наказание в исправительной колонии, и есть жители Западного Блока. Срок заключения варьирует от одного года до пожизненного, в зависимости от возраста подсудимого, характера преступления и степени тяжести. Однако высшая мера наказания – смертная казнь – отменена. Блок служит чем-то вроде преграды, которая изолирует зону №6 от преступников и склонных к преступлению людей. И тут вдруг одного из VC, сопровождают к стенам города. Куда направлялся конвой? И главное - зачем?

Нэдзуми залез с ногами на кровать.

- Может, к “лунной капле”.

- Муниципалитет! - я вскрикнул, - В центр города? Зачем?

- Не важно. Тебе совсем не обязательно знать.

- Почему?

- Слушай, я устал. Дай поспасть.

- Это всё, что ты можешь сказать?

- А ты сможешь сразу же забыть всё, что услышишь? Притвориться, что ничего не знаешь? Соврать, что тебе ничего не говорили? Ты может, и головастик, но до такого не дорос. Да и врать толком не умеешь.

- Ну да, но…

- Вот и не спрашивай меня, а я в свою очередь тоже промолчу.

- Э? Промолчишь о чём?

- Ну, никому не расскажу о твоём вопле.

Он видел это. Я почувствовал, как щёки залились румянцем.

- Да ты меня шокировал просто. Я залез в ваш сад и задумался: “Что же делать?”, а тут внезапно открывается окно и вырисовывается твоя физиономия.

- Эй, секундочку…

- Я просто наблюдал за тобой, а ты как заорёшь. Я прям прифигел. Видел бы ты своё лицо, нечто невообразимое.

- Заткнись!

Я кинулся к Нэдзуми, но внезапно осознал, что приземляюсь на подушку. Он в мгновение ока добрался до меня. Скрутил мои руки одним движением и перевернул меня спиной к себе. Перелез через моё тело, удерживая мои руки и не давая им двигаться. Потом уселся на меня, придавив к кровати. В этот момент я понял, что был пойман в своеобразную ловушку, намертво зажат между ним и собственной кроватью. Нэдзуми прокрутил ложку в свободной руке и прижал её к моему горлу. Я почувствовал лёгкое скольжение металла по коже. Он прошептал мне на ухо:

- Если бы это был нож, ты бы уже сдох.

Я нервно сглотнул. Поразительно.

- Здорово. Как ты сумел выполнить обманное движение?

- Э?

- Как ты сумел так легко меня скрутить? Есть специальные точки, нажав на которые можно обездвижить? Да?

Я почувствовал, что давление на моё тело ослабло. Подрагивая от смеха, Нэдзуми слез с меня.

- Поверить не могу. Ты настоящий чудик, - он задыхался от смеха.

Я обнял его и запустил ладони ему под рубашку. Горячий. Его кожа была влажной и горела огнем.

- Плохо… У тебя жар. Нужно выпить антибиотики.

- Всё нормально… Мне нужно поспать.

- Если не сбить температуру, ты ослабнешь ещё больше. Весь горишь.

- Ты тоже тёплый.

После этого Нэдзуми глубоко вздохнул и рассеянно буркнул:

- Живые люди всегда тёплые.

Он замолк, и вскоре я услышал спокойное размеренное дыхание. Я заснул сам того не заметив, продолжая обнимать его.

Утром Нэдзуми уже не было рядом. Рубашка, полотенце и аптечка исчезли вместе с ним.