Sayonara piano sonata~Russian Volume 4 - Chapter 10
Глава 10 - Пронизывающий ветер, треснувшая комната.
Юри позвонил на второй день отсутствия Мафую в школе. Был обеденный перерыв. Я вскочил со стула, когда увидел имя звонящего, высветившееся на телефоне, чем привлек внимание своих одноклассников. Я выскочил из комнаты в коридор.
– Наоми? Эм-м, прямо сейчас…
– Юри? Это ты? Слава богу, мне наконец удалось с тобой сзязаться. Эм-м, это насчет Мафую. Ты знаешь, что с ней случилось? Она пропускает уроки, не отвечает на мои звонки, и когда я отправился к ней домой, меня прогнала прочь Мацумура-сан…
– Успокойся, Наоми. Есть то, о чем я хочу сообщить по этому поводу. Я возвращаюсь обратно во Францию по неким причинам, так что я не буду отвечать на твои звонки. Прости за это. А еще…
Голос Юри казался очень тяжелым, и это заставляло расти чувство беспокойства внутри меня.
– Ты знаешь, где Мафую? Где она?
– Ну, я расскажу обо всем при встрече. Эй, успокойся. Не о чем беспокоиться.
– Почему ты…
– Ты свободен вечером? Или ночью? Я могу ждать тебя допоздна.
– Разумеется могу. Где ты сейчас? Могу я к тебе присоединиться?
– Извини, я сейчас в Токио. Эм-м…
Юри рассказал мне о репетиционном помещении, используемом оркестром, широко известном в Японии. Тэцуро водил меня это место прежде, так что я должен быть в состоянии найти его с помощью мобильника.
– Я выдвигаюсь прямо сейчас.
– Э? Но твои занятия….
Я завершил вызов.
Я повернул голову. Чиаки стояла рядом с дверью, приложив к ней руку, её глазах были наполнены беспокойством.
– Ты связался с Мафую?
Я торопливо кивнул. Ну, я не совсем связался с настоящей Мафую. Черт, почему никто не честен и не прямолинеен на этот счет?
Рано покинув школу, Мафую больше не показывалась. Хотя она отправила мне два коротких сообщения.
«Меня нет из-за работы».
«Прости, я сейчас в Токио. Объясню всё позже, когда вернусь».
На этом всё. Она не отвечала на все мои звонки. Я и Чиаки нанесли визит во владения Эбисава, но Мацумура-сан нацепила свое обычное безэмоциональное выражение и произнесла: «Юной хозяйки нет дома, так как сейчас она в Токио встречается со своим отцом. Я не знаю причину, по которой она это делает». Внутрь она нас не пустила.
Не собиралась ли она исчезнуть, никому чего не сказав, снова? Я почувствовал, как холодок пробежал по спине. Этого не случится – мне хотелось верить в это. Этого никогда больше не произойдет. Она сейчас вместе с Юри? Что-то случилось?
– В любом случае, я собираюсь на поиски.
Глаза Чиаки расширились.
– Ку-куда ты собрался? У нас еще уроки после полудня!
– Я уйду пораньше. Пожалуйста, предупреди учителей и сэмпай обо мне.
– …Нао!
Мои запастья были остановлены, когда я готов был выскочить из комнаты. Я рефлекторно едва не вырвался, но прирос к месту, когда увидел Чиаки с прослезившимися глазами.
– ...А.
Мрачный голос выскользнул меж дрожащих губ Чиаки. Нажим исчез, и ослабевшая хватка покинула мое запястье.
– …Извини, это наверно потому… потому что это Мафую. Нао готов на все ради Мафую.
– Чиаки?..
– Пустяки. – Чиаки отвесила мне пинок под зад. – Иди уже!
Но ведь ты меня останавливаешь, разве нет? Однако, когда я увидел Чиаки, сдерживающую слезы изо всех сил, то проглотил слова и молча развернулся.
Я заскочил на поезд как был в школьной форме и мчался экспрессом по линии Дзуси. Потребуется около часа, чтобы добраться до станции Синагава. Я заметил посторонние взгляды, когда переводил дух, держась за поручень. В чем дело? Я быстро огляделся по сторонам и понял, что все теплой зимней одежде. Я же рванул из школы без плаща, и до сих пор не замечал мороза. Я снял галстук и сунул его в карман.
Я вытащил свой мобильник и открыл сообщения от Мафую, которые перечитал уже бесчисленное количество раз. Сообщения не выходили за обычные рамки. Что на самом деле произошло? Действительно ли это связано с её правой рукой?
Захлопнув мобильник, я почувствовал, как отдали болью плотно сжатые зубы. Я начал считать, сколько раз стук колес поезда, чтобы успокоиться.
Я едва не пропустил станцию Синигава, пока с закрытыми глазами сидел, погруженный в мысли, поэтому я протиснулся через закрывающиеся двери и вылез из поезда. Успокойся. Было бы невероятно глупо сейчас потеряться или влипнуть в какие-нибудь неприятности.
Я уточнил расположение комнаты репетиций по навигационной системе в телефоне и прошел через турникет. Когда ветер начал завывать возле моих ушей и шеи, я наконец пожалел, что решил не брать с собой плащ. Я начал обгонять прохожих, лица которых были скрыты в тени.
Комната для репетиций была расположена в спальном районе, где не было высотных строений. Это было достаточно по-современному выглядевшее строение, очень легко находимое. Стоит ли мне просто подойти к стойке и упомянуть имя Жюльена Флобера? Или сделать еще один звонок Юри? Сможет ли он ответить на мой вызов в музыкальной студии – эти сомнения смыло вмиг, как только я вошел в фойе. Златовласый силуэт, свернувшийся калачиком на диване рядом с лифтом, подскочил, как только увидел меня.
– … Наоми!
Юри подскочил ко мне с припухшими глазами. Было очевидно, что он плакал не так давно.
– Т-ты правда пришел. Извини, эм, маэстро Эбисава еще не прибыл.
– Эбичири? Ты встречаешься здесь с Эбичири? Так он тот, кто хотел поговорить со мной? А Мафую тоже с ним? Эй, что за…
– Наоми, больно. Отпусти… меня.
Я вернулся обратно в реальности и увидел, что мои пальцы впились в плечо Юри.
– Извини, но Мафую…
– Давай зайдем внутрь. Здесь не слишком удобно.
Юри обшарил фойе своими слезливыми глазами. Женщина с ресепшена оторопело приблизилась к нам, но Юри помахал рукой, давая знать, что всё в порядке. Он затем схватил мою голову и потащил прочь. Моя голова, наконец, немного остыла. Что за хрень я творил в фойе?
Мы поднялись на два этажа выше и вошли в комнату, напоминавшую приемную. Внутри находился стеклянный стол, два компактных дивана, очень простенький книжный шкаф и немного другой незатейливой фурнитуры. Фотографии дирижеров прошлых лет аккуратно висели на стенах, глядя на нас сверху.
Юри вздохнул и встал позади диванчика, оперевшись на руками. Сегодня он был одет в мужской костюм – простенький шерстяной свитер и длинные брюки, которые особенно подчеркивали его стройность.
– Извини, что напугал тебя… – Я начал с извинений. В тот момент меня в некотором смысле одолевал страх, возникший после его звонка. Однако Юри утер нижние веки спинкой кисти и выдавил улыбку.
– Это я должен извиняться вместо тебя.
– Почему…
Это связано с Мафую?
– Эм-м… – взгляд Юри остановился на кончиках моих пальцев. – Я не совсем тот, кто должен все объяснить, и маэстро Эбисава скоро будет здесь.
– Состояние правой руки Мафую... ухудшилось?
Я посмотрел прямо в глаза Юри, которые были кристально ясные из-за слез. Я знал, что мое предчувствие верно задолго до его кивка.
– Лишь один Наоми заметил. Я-я так лопухнулся. Я не заметил ничего, несмотря на многочисленные репетиции и занятия. Это все моя ошибка.
Пальцы Юри, которые лежали на спинке дивана, легко дрожали.
– Почему? Это не твоя ошибка…
– Они осматривали её в течение последних двух дней. Я не очень разобрался в деталях, но её запястье… Сустав её запястья травмирован. Потому что она использовала силу запястья, чтобы компенсировать отсутствие силы в её пальцах.
Я был ничуть не удивлен и находил это действительно интригующим.
Возможно это потому, что я уже догадывался об этом. Я мысленно был готов еще до его ошеломляющей новости. Начиная с момента, когда я удрал из школы и пока я был в вагоне... Нет, стоп, может я заметил это, когда Мафую перестала ходить в школу... Или я предвидел всё это с тех пор, как заметил неладное с той демо-кассетой?
Слова Юри эхом отдавались в каналах моих ушей.
Использовала силу запястья, чтобы компенсировать отсутствие силы пальцев.
Это не из-за фортепиано. Невообразимо, чтобы она умудрилась играть в подобной манере на клавишных. Но...
Она бы сумела, если речь идет о гитаре. Такое вполне возможно.
– ... Стоит этому продолжиться, есть вероятность что её правая рука никогда не сможет двигаться.
Юри закрыл лицо руками и продолжил.
– Это всё из-за меня... Я не обучил её правильному способу игры на гитаре.
Казалось, что его голос медленно погружается в пучину.
– Мафую должно быть играла на гитаре так, как она привыкла, даже после излечения пальцев... А с тех пор, как она вновь занялась фортепианной практикой...
Раздражающий металлический звук раздался за моей спиной – распахнулась дверь. Однако я принудил себя не оборачиваться.
– Значит, вы уже здесь.
После сказанного его шаги начали приближаться ко мне. Я слегка повернул голову, и там стоял Эбичири, одетый в тяжелое пальто. Он сурово взирал на меня и Юри. Я хотел поприветствовать его, но было такое чувство, что у меня сложности с котролем головы.
– Должно быть ты уже услышал новость от Юри.
Я намеревался ответить да, но голос, просочившийся из глотки, звучал больше похоже на скрежет стирателя для доски, скребущего по струнам скрипки.
- Почему вы оба стоите? Присядьте.
Юри и я не смоглидвинуться, несмотря на приглашение. Эбичири издал вздох.
- Она отправилась на вторую проверку этим утром. Я запретил ей прикасаться к гитаре когда-либо вновь.
Мои ноги сами направили меня к Эбичири. Однако, увидев его болезненно сжатые губы, когда он отвел взгляд в сторону, слова, готовые литься из меня потоком, привратились в не более чем беспомощный вздох.
- Отправлю её в Америку так быстро, насколько это возможно. Мы не можем допустить, чтобы она также лишилась фортепиано.
Чувство определенной тревоги взбурлило во мне. Я крепко стиснул кулаки, чтобы сдержаться. Что насчет Рождества? Все собирались выйти на сцену, да? Чиаки и Кагуразака-сэампай напряженно работали ради лучшего Сочельника из когда-либо проведенных, и Мафую вместе с ними...
Я заглотил слова. Бессмысленно говорить Эбичири нечто подобное.
- Я понимаю твои чувства.
Голос Эбичири был сух как и всегда, но я сумел ощутить его теплоту.
- Группа сумела выдержать прослушивание, не так ли? Девочка рассказала мне об этом. Должно быть она была очень рада, потому что рассказала это сама, без моих расспросов.
Я не хотел слышать это от него. Можеть быть это говорит эгоизм внутри меня, но такие сладостные воспоминания отец должен приберечь для себя.
- Однако я надеюсь, что ты поймешь.
- ...Я... понимаю.
Я выдавил из себя слова с большим трудом. Я чувствовал себя преступником, которому зачитали приговор.
Все занятия, которые могут вызвать нагрузку её руки, немедленно будут прекращены. Она направится в Америку для лечения и реабилитации. Так будет лучше для Мафую.
Даже если это будет означать, что она никогда не сможет играть на гитаре снова.
- Врачи сказали, реабилитация не займет много времени. Два месяца. Она сможет вернуться к учебе, если мы состыкуем это с зимними каникулами. Однако, с гитарой...
Почему вы должны говорить это с таким виноватым лицом? Неописуемый гнев вспыхнул внутри меня. Вам следует говорить беспристрастно. На кого мне направлять свою ненависть, если ваша речь полна доводов?
Я сжал кулаки до такой степени, что ногти практически впились под кожу ладоней. Я молча подождал, пока моя необоснованная злость утихнет.
- Я очень сожалею, что вынудил тебя к поездке. Мафую была полна решимости, заявляя, что не хочет, чтобы ты знал об этом, но разве это возможно? Я собирался рассказать тебе об этом лично у вас дома, но мне предстоит разбирательство со звукозаписывающей компанией сразу после этого.
- Где... Мафую? Где она... прямо сейчас?
- Она ждет в машине.
Мое сердце заколо, словно туда попал гвоздь.
Мафую здесь. Желание встретиться и мысли, что я должен ей сказать при встрече, смешались во мне, что потемнело в глазах. Я едва не рухнул на колени.
- Сожалею, но я думаю вам двоим будет лучше сегодня не встречаться.
Я кивнул в знак согласия со сказанным Эбичири. Сразу после из коридора послышался шквальный топот. Внезапно распахнулась дверь.
- Папа, я слышала, здесь Наоми...
Мафую застыла, когда её глаза встретились с моими. Единственное, что двигалось, это дрожащие губы Мафую. По какой-то причине её темно-синее платье больше походило на траурное. Часть моего мозга в самом деле разглядывала с неестественным спокойствием.
- По-почему? - голос Мафую был подобен последнему лепестку, оставшемуся на ветке дерева в зимнюю пору. - Почему он здесь?
- Я попросил его прийти.
- Юри, все это время молча сидевший на диване, наконец заговорил.
- Флобер ему всё рассказал, - добавил Эбичири с болью в голосе.
Лицо Мафую вмиг побелело.
- Зачем?! Я же говорила тебе не говорить Наоми, не так ли? Юри, ты дурак! Болван!
Мафую изогнулась и закричала, вцепившись в ручку открытой двери. Хотя мой взгляд был устремелен на неё, каким-то образом я знал, что лицо Юри искажено скорбью, хоть он стоял позади меня.
- Мафую, нет причин винить Юри.
Волосы Мафую взметнулись в стороны, когда она отвергла отцовские слова.
- Я буду участвовать в выстпуплении независимо от того, что говорит Папа! Все... Все упорно репетировали, так как я могу пустить все насмарку? Ни за что!
В моей голове стоял гул как от обвала. Эбичири с лицом, алым от гнева, издал вопль, наверное что-то вроде: "О чём ты говоришь, дурочка?", - но я больше не воспринимал звуки должным образом. Я видел лишь губы Мафую, дрожащие после наполненной болью речи, и голубые глаза, взор которых был размыт из-за слез.
- Наоми! Ты не должен им говорить! - её голос достиг моего сердца вновь. - Ты не должен говорить об этом Чиаки и Кёко. Прошу. Я сыграю на гитаре как полагается. Я точно продержусь весь концерт.
- О чем... ты говоришь?
Казалось, будто меня забросило в раздробленный мир. Я даже не был уверен, правильно ли говорю.
- Мы ведь говорим о твоих руках, понимаешь? Ты можешь навсегда лишиться возможности играть на гитаре, особенно на концертах.
- Я всё ещё м-могу ей двигать, это даже ничуть не больно. Всё в порядке, просто рука немного устала.
- Мафую"! - наконец я сумел различить голос Эбичири. - Разве ты не слышала, что сказал врач? Всё куда опаснее из-за того, что нет явных проявлений и симптомов! Хватит уже вольностей!
- Я должна быть на сцене! Я так решила!
С этими словами Мафую убежала и сильно хлопнула дверью. До меня доносились её удаляющиеся шаги, раздававшиеся по то ту сторону стены.
- Не преследуй нас. Сейчас тебе стоит поехать домой, - прокричал Эбичири и остановил меня, когда я собрался рвануть к двери и выскочить из комнаты. Топот их двоих вновь заглушила дверь.
Мои руки, потянувшиеся наружу, бессильно опустились.
Мог ли я что-нибудь сделать? Даже если бы я догнал её, мог ли я что-либо её сказать?
За мной кто-то шмыгнул носом. Я повернулся и увидел заплаканного Юри, опершегося на спинку дивана. С большим трудом он поднялся.
- ...Это всё... я виноват.
Полные боли слова хлынули вместе со слезами.
Нет, это была не его вина, ошибки Юрия здеь нет. Я не смог сказать ему эти неправдивые слова утешения - потому что давшим Мафую гитару был не кто иной, как Юри.
Поэтому единственное, что я мог, это подойти к нему и поддержать его, пока он не рухнул на пол.
- Прости, Наоми. Мне очень жаль...
Юный скрипач уткнулся мне в грудь и зарыдал. Я утопил свою руку в его золотистых волосах и крепко его прижал. Не сделай я этого, я наверное опустился на пол, залитый моими слезами, и тоже погрузился в тьму.
