Sayonara piano sonata~Russian Volume 4 - Chapter 3

Глава 3: Капуста; шоколадное парфе; Санта Клаус

Перед тем как идти домой, я ненадолго появился на праздничной вечеринке и непринужденно поинтересовался ценой билетов на рождественский концерт. Четыре тысячи каждый. Это дорого – столько платят за профессиональное выступление. Томо пояснил: «Тут ничего нельзя сделать, помещение-то большое. Это действительно стильная вечеринка, и я уже даже предоставил тебе восьмипроцентную скидку». А Юри, оказавшийся рядом, был удивлен, насколько дешевые тут билеты. Полагаю, цена за билеты на концерт известных исполнителей классики находится совсем в другой категории.

Кагуразака-сэмпай, выпивавшая на спор с Тайсэйем, вдруг подбежала ко мне и спросила:

– Что за разговоры о Рождестве и прочем?

В ответ я быстро закончил разговор. Юри, казалось, весьма заинтересовался алкогольными напитками, поэтому я вытащил его из бара и навострил ласты домой.

– Ну что ж. Я не буду молиться за твой успех, но я поддержу тебя в любом случае. Постарайся, – пожелал Юри, направляясь к машине, прибывшей забрать его.

– Что ты имеешь в виду под этим?

– Это значит, что я буду молиться, чтобы ты был отвергнут Мафую, когда пригласишь её. Тогда ты прибежишь ко мне весь в слезах, и я постараюсь утешить тебя.

Пока я обдумывал ответ с отпавшей челюстью, дверь захлопнулась и машина поехала прочь.

Я был вымотан, когда добрался домой, и у меня не было настроения готовить ужин. Вместо этого я направился прямиком в гараж. Чихнув от пыли, я приложил усилия, чтобы найти записи, которые меня интересовали. Сифонию «Pacific 231», а также «Рождественскую кантату». Хорошо. С одним подарком разобрались.

Вернувшись в комнату, я прокрутил в голове несколько раз слова Юри, пока листал книгу учета расходов. Существовала возможность того, что Мафую отвергнет мое приглашение, но Юри сказал: «Как она может отказать тебе?!» Так должен ли я ему поверить?

Я никогда не узнаю, если решу этот вопрос с Мафую.

Однако есть множество вещей, которые нужно сделать до этого.

Так как я потратил непомерное количество денег на свой бас, мой месячный бюджет был урезан. А в этом месяце было посещение живого выступления. Плюс ко всему, семейная казна тоже истощалась очень быстро.

Когда я покинул комнату и спустился вниз, меня встретила тема Рудольфа из «Богемы». Это была сцена, где сломленный поэт был вынужден сжечь свою рукопись, чтобы растопить камин, так как ему не хватало денег на дрова. Я издал вздох перед дверью в гостиную. Всякий раз, когда гонорар задерживается, Тэцуро всегда слушает музыку на полную громкость.

– Восемь тысяч?!

Это был мой отец Тэцуро, лежащий на диване в расхлябанном состоянии. Он задрал брови и несчастно произнес:

– Послушай, у тебя хватает смелости просить, хотя ты знаешь финансовое состояние в нашей семье. Сбережения у нас обоих значительно сократились из-за ежедневной траты, не так ли? Восемь тысяч йен это крупная сумма! Крупная!

– Я знаю, но…

Мой голос становился все тише и тише. За последние несколько месяцев Тэцуро не брался ни за какую работу из-за отсутствия мотивации. Сейчас все упиралось в невыплаченный гонорар, и ситуация была действительно тяжелой.

– Знаешь ли ты, как тяжело заработать восемь тысяч йен? И тебе известно, насколько мелочны люди в моих кругах, не так ли? Деньги просто испаряются в один миг! Только день назад я оставил в клубе кабаре восемь тысяч… постой-постой-постой, не хватайся за нож, Нао! Я соврал, я соврал! Я не ходил ни в какое кабаре!

– Рано или поздно ты бы признался, так почему ты втайне тратишь деньги?

– Не, я подумал: «Нао не заметит, если я добавлю денег, что я выиграл на скачках».

– На скачках?! Ты только что сказал «на скачках»? Несмотря на то, сколько ты просадил в прошлый раз, ты решил попробовать еще раз?!

– Ха-а! Нет, постой! Эм, ты неправильно расслышал – я говорил о скачке с платных файлообменников!

– Хватит с меня неубедительной лжи, это не оправдание! Кстати, в последнее время ты не брался ни за какую работу. Почему ты отказался от предложения стать рекламным агентом?

– Я еще не потерял гордость критика! Более того, я также принадлежу к образованному классу!

– Как некто, вынюхивающий новости о Юри, ты не имеешь права так себя называть!

– А, кстати о нем, ты раздобыл мне три его размера, которые я просил?

– Он парень, черт тебя подери! И какой прок от того, что ты будешь владеть такой информацией?

– Ты действительно глуп, Нао. В развитом капиталистическом сообществе с различными ценностями всё, что нам нужно, это информация. Те, кто может полностью использовать все возможности, это индустриальные пройдохи, как я!

И куда испарилась твоя гордость критика?

– В любом случае, такая возможность еще не представилась, поэтому у меня нет возможности дать тебе денег. Как насчет того, чтобы урезать расходы на еду?

– Уже сделал. Я применил все свои кулинарные способности на капусте в последние две недели.

– Вау, я даже этого не заметил. Если подумать, вся еда определенно была из капусты – этого стоило от тебя ожидать. Не удивительно, что Мика, Ариса, Рена и Аой сказали мне: «Ты немножко похудел, Тэцуро!»

– Как много кабаре ты посетил, чертов ублюдок?!

– Мне жаль, правда жаль!

Пока динамики играли суетливую тему кабака «Момус», Тэцуро ерзал между диваном и столом, пытаясь удрать.

– О-о, Нао. Я придумал способ поправить наши финансовые проблемы!

– …И какой же? – вздохнув, спросил я, нагнав его между телевизором и растениями в горшках.

– Мы можем занять немного налички у Мисако.

– Есть ли у тебя мужская гордость?!

– Ха-ха-ха! Если бы имел, то никогда бы не женился, не развелся и не имел бы Нао!

Тут нечем гордиться. И еще, может, уже уберешь с лица эту улыбку, которая говорит: «Ты еще скажешь мне спасибо за это»?

– В таком случае, какой будет предлог, когда ты попросишь у неё денег?

– Ну… звонить ей – это твоя забота.

– Что?! Не шути так со мной!

– Но Мискао отказывается говорить со мной! Началось это через полгода после нашего развода. Если подумать, то я потерял члена семьи, когда это произошло…

– И сейчас ты близок к тому, чтобы потерять еще одного.

– Не оставляй меня одного, Нао!

Не прижимайся ко мне, ты раздражаешь. Я пинком отправил Тэцуро прочь и направился к телефону – но не для звонка Мисако, разумеется. Я не знаю, насколько гнилой мой отец, но у меня есть мужская гордость. Я сделал звонок в издательство. Хотя время было десять часов субботнего вечера, редакторский отдел журнала не такой, как в обычных компаниях – там бывает кто-нибудь поблизости, чтобы принять звонок. Объяснив ему, что я сын Хикавы Тэцуро, я начал нести чушь о том, как мне пришлось использовать капусту в течение двух недель. Когда я добрался до пятничного меню, которое состояло из капустных роллов с капустной начинкой, человек на том конце телефона (который, полагаю, был главой редакторского отдела) издал полный боли стон и слезно уверил: «Я обязательно отправлю вам деньги к понедельнику!», – прежде чем повесить трубку.

– … Нао, ты сможешь жить припеваючи, даже если меня не будет рядом, не так ли?

– Ты застрахован, Тэцуро?

– Прости, папочка ошибся. Я дам тебе восемь тысяч йен, так что не злись.

Нет, я не собирался запугивать тебя. Но хвала богам – хотя это может быть бесполезным, все зависит от ответа Мафую.

– Но Эбисава Мафую, должно быть, под чутким наблюдением, верно? Эбичири ведь тот еще паникер, в конце концов.

– Э? О-о чем это ты говоришь? – меня встревожили слова Тэцуро.

– И разве восемь тысяч йен не слишком дорого? Есть куда более дешевые отели, ты знаешь?

– Какого черта ты несешь?!

Лишь после полудня мне удалось рассказать Мафую о рождественской встрече.

Вообще-то я планировал коснуться этой темы во время утренней репетиции. Однако я получил лишь устное обещание от издательства. Для того чтобы предотвратить неудобную ситуацию, если у меня не будет денег для покупки билетов после получения согласия от Мафую, я тайком покинул школьную территорию во время обеденного перерыва, чтобы проверить банковский счет. И лишь удостоверившись, что гонорар получен, я вернулся в школу.

– Нао, куда ты ходил? Гарнир уже кончился!

Чиаки указала на меня своими палочками, держа в другой руке ланчбокс. Когда я передал ей свой бэнто, она незамедлительно открыла крышку и осмотрела содержимое.

– Только посмотрите! Это похоже на жареную курицу, но в действительности это капуста! Разве не впечатляюще?

Чиаки продемонстрировала мой бэнто Мафую и другим девочкам рядом со столом. Нет, тут нечем гордиться, так что перестань демонстрировать его окружающим.

– Нао всегда был хорош в таких вещах – например, в превращении тофу в псевдо-гамбургер. Давно хотела попробовать их вновь, – сказала Чиаки, сузив глаза в щелки. Что до Мафую, её взгляд перепрыгивал с бэнто на мое лицо. Тэрада и прочие девочки подошли с последующими восклицаниями вроде: «Это действительно капуста?»

– Давайте просто организуем ресторан Хикавы на школьный фестиваль в следующем году.

Предложение Тэрады вызвало у девочек приступ безумия.

– Нао, ты можешь сделать шоколадное парфе из тофу?

– А что насчет пирожных из капусты?

Тогда вам стоит молиться, чтобы все получилось.

Сразу после этого Мафую пробормотала:

– …Чиаки ела блюда Наоми все это время?

– Угу, они всегда зовут меня на вечеринки и прочее. Вот на Рождество, к примеру. Каждый год дядя выпендривается своей новой аудиосистемой, что он купил. Я не понимаю ни грамма из его слов, но я знаю, что приготовит вкуснятину.

Мафую нахмурилась и перевела взгляд с Чиаки на меня. Эм, что не так?

– Вы праздновали Рождество вдвоем каждый год?

Мое сердце забилось в бешенном ритме после внезапного вопроса Мафую. Я совсем не ожидал, что она коснется темы Рождества.

– Мы проводили его вместе почти каждый год, – ответила Чиаки вместо меня. Я мог только кивнуть в ответ, так как она смотрела на меня с многозначительной улыбкой на лице. По ауре жажды убийства вокруг меня я могу сказать, что парни нашего класса сосредоточенно слушали наш разговор за стенкой из окружавших нас девчонок.

– Он действительно проводил каждое Рождество вместе с Чиаки?

– Умри, Нао.

– Нашинкуй себя в свой капустный пирог.

Одновременную атаку обидных слов и взгляда Мафую я смог вынести. Ляпнув что-то неопределенное, я сбежал из класса.

Я подключил бас к усилителю, когда добрался до репетиционной. Я подождал, пока сердцебиение вернется к нормальному ритму, потом со вздохом сел на круглый стул.

«Эй, почему ты сбежал?» – задавался я вопросом.

Потому что разговор неожиданно переключился на тему Рождества? Надо было следовать течению и спросить Мафую! Проверить, свободна ли она в этом году. Как она планирует провести Рождество. Разве это так сложно?

Разумеется, да. Весь класс смотрел на нас. Я бы привел в движение нечто огромное, если бы задал вопрос при всех. Но опять же, смогу ли я действительно найти возможность, чтобы сделать это? Я и правда бесполезен.

Я хочу сказать, я никогда прежде не приглашал девушку провести Рождество вместе. Чиаки часто приходила поиграть, но это было потому, что Тэцуро приглашал её.

Если я смогу пригласить Мафую, мы будем только вдвоем. По пути домой от лив-кафе мы будем гулять под ночным небом, окруженные рождественским перезвоном. Бам! Ямасита Тацуро или B’z… погодите секундочку, почему у них все песни о неразделенной любви? Я помотал головой, пытаясь вытрясти мелодии из головы. Это было действительно не к добру.

Схватился за гриф бас-гитары, пытаясь вспомнить типичные рождественские песни. Возможно, это придаст мне уверенности, чтобы спросить Мафую.

От перебора моими пальцами струн медленная мелодия начала струиться.

Удивительным был факт, что я умудрился вспомнить слова Ave Maria на латыни, авторства Гуно. Аккомпанементом к Ave Maria стал наложенный первый том «Хорошо темперированного клавира» Баха.

Это стало первым произведением, которое Мафую сыграла для меня в тот день.

Она играла на свалке, расположенной на конце мира, и это позволило мне найти эту бас-гитару.

Когда я влюбился в Мафую? Я вспоминал каждый день, проведенный вместе с ней, пока напевал мотив псалма.

Весну, когда мы встретились; лето, когда мы слегка соприкасались; осень, когда мы были разлучены.

Нас всегда соединяла музыка.

Возможно, это не так. Не хочу винить во всем богов музыки, но теперешний я даже не представляет, что творится в голове Мафую. Песни всегда были средством передачи моих мыслей, которые я не мог выразить словами…

Дверь за моей спиной внезапно скрипнула, заставив мелодию застрять в горле. Мои пальцы замерли на струнах. Я повернулся – в дверях стояла пара голубых глаз и волосы каштанового цвета.

– А, прости.

Почему я извиняюсь?

– Все в порядке, входи.

Мы собирались в репетиционной после приема пищи во время обеденного перерыва. Я не мог единолично захватить комнату просто потому, что был зациклен на негативных мыслях. Мафую неуверенно прошмыгнула в комнату. Потом она закрыла дверь, мельком глянув наружу.

– А-а…

¬– Эм-м…

Наши голоса наложились друг на друга. Мы переглянулись, но уперли глаза в пол сразу же после этого. Никто из нас ничего не говорил. После недолгой тишины я набрался смелости поднять голову, собираясь заговорить, но Мафую готовилась сделать то же самое, поэтому мы снова отвели глаза. Что за херней мы занимаемся?

Мафую уселась на круглый стул. Так как я не поднимал головы, мне было видно лишь её ступни. Странная тишина пронзила холодный и плотный воздух в репетиционной. Черт, мне нужно сказать что-нибудь. Я имею в виду, это редкая возможность для нас обоих побыть наедине. А я до сих пор ничего не придумал.

Когда мы уже почти выпали из времени, словно восковые статуи, размытый звук внезапно раздался со стороны солнца. Это был дуэт горна и тромбона – наверняка репетиция какой-нибудь группы; мотив был знаком слишком хорошо – «Радуйся, мир!» Они повторяли одну фразу вновь и вновь, но скорость становилась все быстрее и быстрее… погодите секундочку. Эй? Почему мелодия сменилась на главную тему «Люпина III»? Я чуть не потерял равновесие. В тот же миг Мафую вскочила сердито и готова была развернуться.

Мы пересеклись взглядами. В то же время, мы не смогли удержать рвущийся наружу хохот. Мафую взмахнула своими длинными каштановыми волосами и вернулась обратно на свое место.

– Похоже, это упрочнившаяся традиция группы придумывать какой-нибудь розыгрыш во время их ежегодного выступления.

– Я делала такое прежде.

Это оказалось сюрпризом. Никогда не думал, что Мафую умеет дурачиться. Просто не верится.

– Когда я исполняла второй том «Хорошо темперированного клавира», то вставила «Санта едет в город» в фугу. В тот миг я думала про себя: «Почему я вынуждена давать рождественский концерт?» Но грусти только прибавилось, когда никто не заметил моей шутки.

– А-а…

Я не мог ничего сказать. Лицо Мафую помрачнело, когда она подняла ноги на стул и обняла колени.

Понятно. Значит, она также работала и в канун Рождества. Но что насчет прошлого года? Она уже должна была забросить фортепиано.

– В прошлом года я провела весь день дома вместе с Хитоми.

Хитоми… о, это же Мацумура-сан. Это молодая женщина на посту дворецкого семьи Эбисава. Загадочная и безэмоциональная леди.

– Что насчет твоего отца? Его наверняка не было в Японии в то время, не так ли?

– Папа выступал с девятой Бетховена.

Ясно. Так причина приезда Эбичири лишь в конце года в том, что он по графику вынужден был давать концерты девятой Бетховена? Эм-м, ну тогда… Я набрал воздуха.

– …Что… насчет этого года?

Волосы Мафую на миг вздрогнули. Я смог ощутить, как она вздрогнула, несмотря на разделявшее нас расстояние.

Я произнес это. Действительно спросил. Когда я вернул контроль над чувствами, мой взгляд упал на пол вновь. Я направил взгляд её в лицо.

Мафую и я смотрели в глаза друг друга.

Синева глубоководья её глаз была наполнена беспокойством.

– Эм-м, ну, есть ли у тебя…какие-нибудь… планы на это… Рождество?

Меня поразил внезапный приступ нервозности. Пока я пытался выдавить из себя слова, мой взгляд приземлился в районе губ Мафую.

Она медленно помотала головой.

– Я думаю… всё будет так же, как в прошлом году.

Непостижимое чувство тепла потекло, начиная с горла, вниз к легким. Сердце бешено колотилось. Но еще не время радоваться. Решающий момент будет следом. Ну же, скажи уже.

– Ну, тогда…вместе…

Я нервничал, что практически забыл, как говорить. Вместе? Мафую подняла голову, отреагировав на это слово.

В этот же миг дверь в репетиционную внезапно открылась. Главная тема «Люпина III» ворвалась в комнату, и волосы Мафую приподнялись от потока воздуха. Следом удивил Мафую высокий и стройный силуэт. Я проглотил слова, готовые сорваться с языка.

– Кёко?..

В бормотании Мафую различалась дрожь. Это определенно было из-за внезапного прерывания, в результате которого я даже мог слышать собственное сердцебиение в ушах.

– Как раз вовремя. Так вы двое тоже здесь.

Упершись рукой о дверь, сэмпай сверкнула безоблачной улыбкой.

– Блин, сэмпай! Ты слишком напориста!

Голос раздался из-за спины сэмпай – Чиаки просунула голову. Её глаза на краткий миг пересеклись с моими, потом начали бегать между мной и Мафую. Щеки были надуты. Что тут твориться?

– Стало известно о нашем следующем концерте, ¬– сказала сэмпай, взяв за руку Чиаки, и зашла в комнату.

– Э-э…

Что за внезапное решение… вообще-то иным оно быть не может. Мафую вообще отступила к стене от шока. Сэмпай выудила несколько отксерокопированных листов из-за пазухи и разложила на усилителе.

– Особенность в том, что нам не гарантировано место на сцене. Намечается большой концерт с участием многих профессиональных групп, поэтому наш выход на сцену будет зависеть от результатов прослушивания. Небольшая деталь к нашему следующему выступлению, ага?

– Э-а, да…

Я скользнул взглядом по листку бумаги и замер на месте.

Мероприятие звалось «Снежная лавина». Кажется, я уже слышал о нем прежде – ага, Томо упоминал о нем в лив-кафе ранее…

– …И когда это будет?

Я уже знал ответ – об этом явственно было написано на буклете. Но я все же не мог не задать этот невероятно глупый вопрос. Кагуразака-сэмпай нацепила наверняка самую ярчайшую из своих улыбок, которые мне доводилось видеть, и ответила:

– 24 декабря. В канун Рождества.