Sayonara piano sonata~Russian Volume 4 - Chapter 7

Глава 7: Ящик с инструментами; бетон; поле боя

Когда я добрался домой, Тэцуро не было. Внутри, казалось, будто бы холоднее, чем снаружи, так что я укутался в плащ и ненадолго впал в прострацию на диване в гостиной. Когда мои мысли, наконец, обрели ясность, я припомнил всё, сказанное сэмпай ранее. Успокоившись, я сумел распознать кровоточащие эмоции, скрытые за пафосными речами Кагуразаки-сэмпай.

Когда это началось?

Когда сэмпай начала испытывать ко мне чувства?

На этот вопрос сам я не смог бы ответить. Но сэмпай ведь сама постоянно твердила об этом, не так ли? Начиная с нашей встречи.

«Таким образом, я положила на тебя глаз уже очень давно, молодой человек».

«… Я хочу тебя».

«Полагаю, я наконец нашла Пола, который принадлежит только мне».

«Это действительно просто, молодой человек. Гораздо проще, чем ты думаешь».

Действительно. Это было действительно просто.

Я просто не заметил этого.

Однако, даже всё осознав, я понятия не имел, что делать. Прослушивание уже не за горами. Но постойте, сэмпай сказала, что подгадала выступление и прослушивание, дабы не дать мне и Мафую побыть наедине. Она взяла и смешала личную жизнь и работу. Но с другой стороны, такой уж она уродилась.

Я свернулся калачиком на диване. В спине отдало болью. Я почувствовал, как что-то хрустнуло, и понял, что придавил бас своим телом. Побледнев, я поспешил достать инструмент из кейса. Черт. Что на меня нашло? Гитара в порядке? Я проверил четыре колка, струнодержатель и звукосниматель, после чего издал вздох облегчения, убедившись, что ничего не сломано.

Я прижал к груди гитару, поднял ноги на диван и вновь свернулся калачиком. Я не должен расстраиваться, размышляя обо всем этом сейчас. Зачем она обрушила на меня свою долгую речь в очень загруженный период? Что делать, если об этом прознает Мафую? Я не представлял, как тесно они общаются. Сэмпай вечно подтрунивает над Мафую, и не похоже, что Мафую против. Но когда они играют вместе, то атакуют друг друга звучанием, словно две кобры, готовые вцепиться друг в друга. Это можно назвать особым стилем Feketerigó, но разница в окраске мелодий при этом чересчур бросается в глаза. Моего баса, однако, было недостаточно, чтобы привнести примиряющую мелодию, и я частенько уповал на то, что получится прибегнуть к помощи синтезатора.

Стоп. Эй, сейчас не время думать о группе. Так я просто-напросто убегаю от реальности, не правда ли? Я ударил кулаком по корпусу гитары. О чём я должен беспокоиться сейчас, это...

Я что, действительно не должен сейчас волноваться о группе? Со мной всё в порядке?

Мне было противно от различных мыслей, бороздивших мой мозг. Два противоборствующих соло Мафую и сэмпай, ритмичные фразы Чиаки и мои отдаленные колебания – я не сумел подавить их отголоски в своей голове. Я попытался мысленно восстановить отсутствующие струнные и орган. В Feketerigó нет пятого участника, но идея уже была в моем мозгу. Она засела в моих мыслях, когда я услышал соло «С Рождеством» в исполнении Мафую.

Зарисовки и фрагменты мелодий потихоньку обретали форму.

Какая ирония. Когда мы практиковались в репетиционной, я не слышал музыку, так как я был поглощен словами сэмпай. Но сейчас, пока я был один и хотел трезво поразмышлять о взаимоотношениях с сэмпай, в моей голове начала бушевать муызка.

Проще говоря, я неосознанно пытался найти место, чтобы спрятаться.

Бог музыки рассердится, если я продолжу сбегать от действительности, прикрываясь музыкой. Однако у меня не было другого выбора. Это единственное место, куда я мог сбежать.

Я встал с дивана.

Заглянув в свою комнату, я открыл шкаф и вытащил старый синтезатор и ящик с инструментами. Похоже, работа займет всю ночь. Но, полагаю, возиться с техникой куда более продуктивно, чем всю ночь напролет следить за стрелкой часов, удрученно забившись в угол кровати.

По крайней мере, мне будет казаться, что я двигаюсь вперед.

– Ты хоть немного спал ночью? Темные круги у тебя под глазами просто нечто! – выдала Чиаки, пристально осматривая мое лицо.

Я кивнул в ответ, всеми силами пытаясь подавить зевок. Мой голос был слегка несвежим.

Мы стояли на утренней платформе станции. Небо было еще темным, так как солнце еще не показалось. Однако серый бетон и красная юбка в клеточку Чиаки жгли мне глаза после бессонной ночи.

– Я не мог уснуть, поэтому работал до самого утра.

Я переместил тяжелый груз с плеча на землю. Я прихватил вместе с бас-гитарой еще синтезатор. Моя рука практически отваливалась от тяжести.

– Должно быть, что-то случилось, верно? Но сэмпай отказывается говорить что-либо.

Глаза Чиаки сфокусировались на мне; они потихоньку увлажнялись, когда она сделала печальный вид. Два противоборствующих чувства наполнили мое сердце. Слава богам, она ничего не сказала; почему она не упростила ситуацию, рассказав обо всем? Я понятия не имею, кивнул я или помотал головой.

– Почему никто не хочет ничего раскрывать…

«Почему Чиаки мягка со словами?» – подумал я про себя. Почему она не принуждает меня «быстро выкладывать»? Так она обычно поступает. Такое происходила той ночью, когда я был потрясен «Крейцеровой» в исполнении Мафую и Юри.

Однако это не только моя личная проблема… Я не могу рассказать Чиаки об этом.

– Сэмпай сказала тебе: «Я тебя люблю, пожалуйста, обними меня», – верно?

Я отступил и чуть не скатился на железнодорожный путь.

– Тебя так легко прочесть, Нао, – смущенно засмеялась Чиаки.

– Так ты всё с-слышала?

Она услышала, как сэмпай просила обнять её… или скорее слова, которые были вроде этих, так что ли?

– Я не так много услышала, но я знаю, что сэмпай влюбилась в тебя с самого начала.

– Ты знала об этом все это время? – я забыл про вежливость, сам того не заметив.

– Должна сказать, что все знали. Даже девочки нашего класса.

– Э-э-э?

Я присел рядом с синтезатором. Иначе я бы просто упал на бетон от потрясения. Если припомнить, это так и есть. Отношение Кагуразки-сэмпай ко мне было ясно как день с самого начала.

– Забудь, для меня это не новость. Но для тебя нормально было не осознавать этого.

– Э-э-э…

Я должен просто пропустить уроки. Я не смогу заставить себя встретиться с остальным миром.

Я коснулся синтезатора рядом с мной.

Но я так не могу.

Чиаки присела напротив меня, рядом с чехлом синтезатора. Казалось, что меня захватят её наполненные энергией глаза, стоит мне поднять голову, поэтому я продолжил дальше разглядывать свои руки.

– Как и ожидалось, сэмпай действительно сильная, – пробормотала Чиаки. – Хотя я не могу понять, почему она выбрала такое неподходящее время.

Это было тем… чего я тоже не мог понять. Благодаря этому я сейчас разбит.

– … Этого я не могу. Меня, должно быть, это потрясло, когда я узнала об этом.

Верно. Чиаки тоже любит сэмпай. Черта с два она будет вести себя, будто ничего не произошло.

– Эм, ну, извини.

– У тебя нет права извиняться передо мной, так что заткнись.

– Я в порядке. Я не такая сильная, как сэмпай, поэтому странный механизм в моей голове дает мне пинка и говорит воспринимать все проще, ведь все останется по-старому.

– … Разве это не значит быть сильным?

– Это значит быть слабым. Тебе, Нао, это тяжело осознать. Ты наверно ничего не поймешь, даже если я тебе объясню.

Я остался безмолвным, когда Чиаки указала пальцем на мой нос. Это вполне может оказаться правдой.

Хотя в одном я был абсолютно уверен; улыбка Чиаки была беспросветней облачного рассвета в начале декабря.

– Итак, ты пропустил вчерашнюю репетицию и провел всю ночь над размышлениями, так ты решил, что будешь делать?

Что буду делать? Куда мне сбежать? Что мне предпринять, начиная с этого момента?

Я медленно кивнул.

– … Если на словах то, фланжер, который я модифицировал, будет воспринимать только ноты от синтезатора.

– Погоди секундочку, ты о чем вообще?

– Об аранжировке, разумеется.

Я постучал по синтезатору.

– Я сам сделал эту примочку. Она будет соединена с гитарами сэмпай и Мафую через синтезатор, а получившийся эффект задержки будет использоваться как фон. Также он сгладит неровности тембра.

Чиаки немного приподнялась в ошеломленном состоянии. Какое-то время она оставалась безмолвной.

– Что… что это? Это то, над чем ты работал без сна?

– Я ничего не мог поделать.

Я мог устроить себе передышку, если сосредотачивал все внимание на музыке. Более того, я сфокусировал сознание и пальцы на паяльнике, отвертке и плоскогубцах, погрузившись себя в работу по модификации. Я подцепил примочку, бас и компьютер к синтезатору и вносил изменения в прошивку, постоянно сверяя звучание.

И это мой ответ. Черная коробка, находящаяся в черном кармашке чехла синтезатора.

Чиаки пробило на смех. Сначала она схватилась за живот и подалась вперед, но когда услышала мое беспокойное «Чиаки?», она закрыла лицо руками и загоготала.

– … Постой, прости… А-ха-ха-ха, ха, Нао, ты правда…

– Я с-сказал что-то странное?

Чиаки замотала головой, сдерживая смех. Она утерла слезы с уголков глаз.

– Сейчас я сама выгляжу как дура. Если бы только я могла быть как ты.

Нет, я просто на время отпихнул проблемы в сторону…

Я все равно буду видеться с сэмпай в школе. Я даже не представляю, какое будет у неё выражения лица, когда мы встретимся. Однако, если дело коснется музыки, тогда она прорвет тишину и заполнит все независимо от того, насколько безнадежной будет ситуация.

Объявление дало знать о прибывающем поезде, который, промчав мимо нас, остановился напротив платформы, что заставило наши волосы взмыть в воздух – это стало концом разговора.

Когда мы добрались до школы, удивление у нас вызвал тот факт, что ключей от кабинета практики в ящике не оказалось. Кто-то тут побывал раньше нас. Чиаки и я обменялись взглядами, после чего направились в репетиционную, расположенную на заднем дворе спорткомплекса.

– Насколько близки вы с молодым человеком? Что-то вроде этого?

– Э? А, э…

– Он не лез к тебе обниматься? Там было не так много места, не так ли?

– Наоми не сделал бы подобного…

– Но на улице холодно, так что он хотя бы вот так сделал, верно?

– Я-а-а! Кёко, хватит!

– Чем вы двое занимались…

Я лишился дара речи, когда открыл дверь. Кагуразака-сэмпай и Мафую сидели вместе на столах, сдвинутых вместе, причем сэмпай обвила рукой Мафую за талию. Судя по всему, сэмпай сексуально домогается Мафую.

– Блин, сэмпай! А я-то гадала, почему вы здесь сегодня так рано!

Чиаки отпихнула меня в сторону и ворвалась внутрь. Затем она сцепила руки на шее сэмпай, чтобы обезопасить Мафую. С растрепанными волосами и мятой формой Мафую с испугом в глазах спряталась за спиной Чиаки.

– Так как она и молодой человек вели любовные беседы на водонапорной башне на крыше, поэтому я устроила допрос с пристрастием. Будучи главой кружка, могу ли я остаться оставаться в неведении, когда речь идет о подобных вещах?

– Это никак не связано с тем, что ты глава кружка, не так ли? И нет надобности тебе снимать свой галстук.

– Но все забыли тот факт, что также люблю девушек, поэтому я воспользовалась возможностью подчеркнуть это еще раз.

Все было бы нормально и без всяких подчеркиваний. Черт, она просто… У меня получилось перекинуться быстрыми взглядами с Мафую, когда она обернулась в мою сторону. Её лицо было окрашено в цвет закатного солнца. Я отвел взгляд в сторону на автомате.

Я уже определился, что и с каким выражением я должен произнести, когда столкнусь с сэмпай или Мафую, но, судя по всему, это было впустую. Да кто бы ожидал застать сцену сексуального домогательства, когда зашел бы в комнату? Я вздохнул и сложил багаж вдоль стены.

– Так ты еще и синтезатор прихватил? Ты собирался поэкспериментировать с аранжировкой? Я подумывала о гитарной битве с Мафую. В этом случае…

Сэмпай нагнулась и посмотрела над моим плечом туда, где были мои руки. Она плотно прижалась грудью к моей и спине и уперлась подбородком на мое плечо, из-за чего мое тело застыло, когда я готовился вытащить синтезатор из чехла. Мое тело пронзили наполненные болью взгляды Мафую и Чиаки.

– Эм-м, ну, я собираюсь вытащить синтезатор. По-пожалуйста, отойди.

Никто не проронил ни слова, пока я разбирался с проводами. По сравнению с мудреной установкой и настройкой синтезатора и примочек, подготовка их инструментов происходит гораздо быстрее.

Когда я протянул конец одного из соединительных проводов от синтезатора сэмпай, она одарила меня мягкой улыбкой и сказала:

– Это твой ответ?

Что? Что ты имеешь в виду под «ответом»?

Ответ на емкое, неудержимое признание сэмпай, от которого сердце обливалось кровью, сделанное вчера?

Разве это возможно? Я не имел в себе ни слова, ни мысли, которыми мог бы ей ответить. Эта поделка оттого, что просто не представлял, каким образом я мог бы вернуть нормальный порядок вещей…

Сэмай воткнула шнур в Les Paul, не дожидаясь моего ответа. Я по прежнему не мог заставить себя взглянуть на Мафую, когда передавал ей провод, поэтому я вместо этого сфокусировал взгляд на контрольной панели эффектора. Шкалы на экране пришли в движение, означая, что обе гитары подцеплены к устройству.

– Чиаки, ты начинаешь с хай-хэта. Сэмпай, будь добра присоединиться во втором припеве. Мафую исполнит соло во время первого.

В комнате царила тишина и подогретая атмосфера. Я начал постукивать по корпусу гитары, начиная отсчет. Словно мимолетное эхо перезвона бубенцов появилось в снежном небе – Чиаки начала слабо нажимать на педаль.

Я не сказал им название песни, которую собирался исполнить. В этом не было нужды. Нам нужно лишь дыхание, и мы перенесемся в безмолвную рождественскую ночь, когда падающие снежинки покрывают всё, будь то солдаты, окопы, трупы или оружие.

Словно выпустив воздух из легких, Стратокастер Мафую начал петь. И вот Рождество, как много ты сделал, один год уходит, наступит другой….

«С Рождеством».

Остальная красиво оформленная тема основной мелодии наложилась на чистый орган и рассыпалась брызгами. Я слышал гортанный звук.. Никто не касался клавиш. Это создавалось одной примочкой, подцепленной непосредственно к гитаре Мафую, которая гармонично заполняла пустоту между её гитарой и моим басом.

Было такое чувство, будто еще одна Мафую стоит здесь. Я наконец поднял голову, но иллюзия бесследно исчезла вмиг. С другой стороны от меня сидела Чиаки за барабанной установкой, воспроизводя звук падающих снежинок; стояла Мафую, её глаза смотрели вниз, когда она выводила песню своим Стратокастером; Кагуразака-сэмпай крепко стискивала в руках Les Paul, глядя на разрозненные фрагменты иллюзии вместе со мной.

Я пересекся с ней взглядами. Её глаза блестели словно тающий снег. Она сделала резкий взмах медиатором, зажатым пальцами руки, в направлении струн, накрыв шепот мелодии Стратокастера Мафую простом но мощным ударом. Я смог расслышать детское пение, молящее о мире. Война закончится, если вы захотите, война закончится тут же…

Мне удалось различить слабую разницу в тонах. Ярко загремели струнные. Мурашки пробежали по моему телу. Действительно ли нас всего четверо? Действительно ли музыка создавалась лишь сердцем и венами Feketerigó? Хотя никто из нас не проронил ни слова, я слышал голос Джона Леннона и хор тысяч детей; я слышал даже вой бомбардировщиков, разрывы фугасов, стоны раненых, а также яростные крики людей.

Чиаки ворвалась словно молния, которая, поразив ночное небо, вовлекла всех нас в темп рока. Гимн вырвался из лап Джона Леннона и детей. Поддерживаемый крыльями Кагуразаки-сэмпай и Мафую, он превратился в сложную вариацию, закручивающуюся с ослепительной скоростью, пока она набирала ход. Она вобрала все звучание синтезатора, выстрелила в ночное небо и разорвалась там. Стоило мне замешкаться на долю секунды с введением баса, гармония бы испортилась и рассыпалась, накрыв сверкающие звезды в небе. Рассеянные частички света жгли мое тело. Я должен быть положиться лишь на слабые колебания, ощутимые лишь кончиками пальцев, чтобы непрерывно качать кровь к крыльям Feketerigó.

Никто не остановился.

В итоге, тем, что помешало сэмпай и Мафую от бесконечного продолжения стал звон, раздавшийся издалека.

Когда я наконец остановил свои уставшие пальцы, темное небо погасло. Ритм Чиаки значительно замедлился, гитары сэмпай и Мафую останавливали друг друга, когда они перестали петь, и следили за продолжающимся эхом, которое породил их двойник.

Никто из нас долгое время ничего не говорил, даже когда закончил трезвонить оповещающий звонок. Комната была наполнена уютным оцепенением.

– … Этот раз стал самым лучшим, верно? – прошептала сэмпай, разгорячено дыша. Её глаза были увлажненными.

– Прослушивание, само выступление и даже места куда более высшего уровня. Это все достижимо, не так ли?

Я понятия не имею, кто начал первый, но мы все покивали головами. Даже синтезатор и примочка – показалось, словно они издали неудовлетворенный отблеск в ответ.

Вместе с постепенно стихающим звуком усилителя задержавшийся жар наконец отстал от наших тел и сменился обычным воздухом, ощущавшимся кожей.

Это была действительно ужасающая сцена.

Когда я вспоминаю об этом, то осознаю, что тогда уже Feketerigó должна была распасться.

Но даже в этом случае мы были крепко связаны воедино устройством, которое я подключил и музыкой. Несмотря на тот факт, что я не ответил ни на чувства сэмпай, ни нашел ответа на собственные мысли.

И это была моя первая ошибка.